Михаил Щербаков - Интермедия 5
текст песни
48
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Михаил Щербаков - Интермедия 5 - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
ИНТЕРМЕДИЯ 5
Не в архиве при лампаде, не на Мойке в Петрограде, не в роще у ручья, -
на московской Маросейке поместился на скамейке я.
В книгу взором я упёрся. Что читал - не помню - Бёрнса? Хармса? - не помню что.
Но легко, без проволочек, одолел примерно строчек сто.
Не мечтая о скандале, принялся читать я дале.
Но - еле принялся - села на скамейку дама, из одних суставов прямо вся.
Только что в ларьке, где было дёшево, она купила отечественных кур.
Два кота, что рядом спали, встрепенулись и сказали «мур».
«Надо же! - вздохнула дама, - это же кошмар и драма: семь сорок за кило!»
...А вокруг Москва гудела, солнце жгло, к июлю дело шло...
«Жулики! - взметнулась дама. - Не товар, одна реклама, не куры - смех и грех.
Нет от этого товара ни бульона, ни навара, эх.
Чтоб у них труба сломалась! Жулики! - не унималась дама, - побей их Бог!
Мясо где? Сплошные кости. А у нас во вторник гости, ох.
Ни за что, - взревела дама, - не приму такого срама, лучше обратно сдам!»
...И пошла сдавать обратно купленный почти бесплатно хлам.
Шевелиться не имея повода, сидел себе я, обликом не светлел.
А кругом, гудя и воя, город каменный от зноя млел.
Кашлял он и задыхался. Я же вновь уткнулся в Хармса, не молвил ничего.
Небо наземь не спустилось, но в душе моей сгустилось некоторое хамство.
2002
Не в архиве при лампаде, не на Мойке в Петрограде, не в роще у ручья, -
на московской Маросейке поместился на скамейке я.
В книгу взором я упёрся. Что читал - не помню - Бёрнса? Хармса? - не помню что.
Но легко, без проволочек, одолел примерно строчек сто.
Не мечтая о скандале, принялся читать я дале.
Но - еле принялся - села на скамейку дама, из одних суставов прямо вся.
Только что в ларьке, где было дёшево, она купила отечественных кур.
Два кота, что рядом спали, встрепенулись и сказали «мур».
«Надо же! - вздохнула дама, - это же кошмар и драма: семь сорок за кило!»
...А вокруг Москва гудела, солнце жгло, к июлю дело шло...
«Жулики! - взметнулась дама. - Не товар, одна реклама, не куры - смех и грех.
Нет от этого товара ни бульона, ни навара, эх.
Чтоб у них труба сломалась! Жулики! - не унималась дама, - побей их Бог!
Мясо где? Сплошные кости. А у нас во вторник гости, ох.
Ни за что, - взревела дама, - не приму такого срама, лучше обратно сдам!»
...И пошла сдавать обратно купленный почти бесплатно хлам.
Шевелиться не имея повода, сидел себе я, обликом не светлел.
А кругом, гудя и воя, город каменный от зноя млел.
Кашлял он и задыхался. Я же вновь уткнулся в Хармса, не молвил ничего.
Небо наземь не спустилось, но в душе моей сгустилось некоторое хамство.
2002
Intermedia 5
Not in the archive with a lamp, not on a sink in Petrograd, not in a grove by the stream, -
On the Moscow Maroseyka I fit on the bench.
In the book I rested in the book. What I read - I don’t remember - Burns? Harms? - I do not remember what.
But easily, without delays, overcame about one hundred lines.
Not dreaming of a scandal, I began to read Dala.
But - barely began to - sat on a bench on the bench, from the same joints all.
Just in the stall, where it was cheap, she bought domestic chickens.
Two cats that slept nearby, started and said Moore.
"Wow! - the lady sighed, - This is a nightmare and drama: seven forty per kilo! "
... And around Moscow was buzzing, the sun was burning, it was going on by July ...
“Crooks! - the lady shot up. - Not a product, one advertising, not hens - laughter and sin.
There is no broth or Navar from this product, eh.
So that their pipe breaks! Crooks! - The lady did not let up, - God God!
Where is the meat? Continuous bones. And we have guests on Tuesday, oh.
For no reason, ”the lady roared,“ I won’t accept such a shame, I’d better give it back! ”
... and went back to hand over the trash purchased almost for free.
I had no reason to move, I sat for myself, I did not brighten my appearance.
And around, buzzed and howl, the city of stone from the heat was thrilled.
He coughed and suffocated. I again buried myself in Harms, did not say anything.
The sky did not go down to the ground, but some rudeness thickened in my soul.
2002
Not in the archive with a lamp, not on a sink in Petrograd, not in a grove by the stream, -
On the Moscow Maroseyka I fit on the bench.
In the book I rested in the book. What I read - I don’t remember - Burns? Harms? - I do not remember what.
But easily, without delays, overcame about one hundred lines.
Not dreaming of a scandal, I began to read Dala.
But - barely began to - sat on a bench on the bench, from the same joints all.
Just in the stall, where it was cheap, she bought domestic chickens.
Two cats that slept nearby, started and said Moore.
"Wow! - the lady sighed, - This is a nightmare and drama: seven forty per kilo! "
... And around Moscow was buzzing, the sun was burning, it was going on by July ...
“Crooks! - the lady shot up. - Not a product, one advertising, not hens - laughter and sin.
There is no broth or Navar from this product, eh.
So that their pipe breaks! Crooks! - The lady did not let up, - God God!
Where is the meat? Continuous bones. And we have guests on Tuesday, oh.
For no reason, ”the lady roared,“ I won’t accept such a shame, I’d better give it back! ”
... and went back to hand over the trash purchased almost for free.
I had no reason to move, I sat for myself, I did not brighten my appearance.
And around, buzzed and howl, the city of stone from the heat was thrilled.
He coughed and suffocated. I again buried myself in Harms, did not say anything.
The sky did not go down to the ground, but some rudeness thickened in my soul.
2002
Другие песни исполнителя: