Михаил Щербаков - Nemo
текст песни
22
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Михаил Щербаков - Nemo - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Пока я был никто, не обитал нигде,
примерно лет от двух до трёх,
я наслаждался тем, что никакой вражде
не захватить меня врасплох.
Любой в ту пору шторм, иных сбивавший с ног,
не досадил бы мне, заметь.
И ни один гарпун тогда меня не мог
(не говорю - пронзить) задеть.
Тогда любая власть, любой творя эдем,
не причиняла мне вреда.
Ведь я же был никто. И потому никем
не назывался я. О да.
Именовался я не вожаком вояк,
не завсегдатаем таверн.
Я тёзкой был тому, кого в подводный мрак
отправил странствовать Жюль Верн.
Была недвижна зыбь, невысока волна.
И мог ли думать я тогда,
что мне ещё тонуть, не достигая дна,
в стихии злейшей, чем вода.
Была надёжна ночь (пока я слыл ничем),
как дверь, закрытая на ключ.
И только лунный шар, как водолазный шлем,
незряче пялился из туч.
А предстояло мне не по лазури плыть
на зов луны, волны, струны,
но рыть болотный торф и чужеземцем слыть
на языке любой страны.
Вдали от райских рощ, где дышат лавр и мирт,
считать отечество тюрьмой
и бормотать в сердцах «какой невкусный спирт»,
лечась от холода зимой.
И повергаться ниц, теряя нюх и слух,
когда случится вдруг узреть,
как стая синих птиц клюёт зелёных мух
(лечась от голода, заметь).
Перебираться вскачь по разводным мостам,
спасаясь из огней в огни.
И перебраться прочь, и оказаться там,
где чужеземцы лишь одни.
Где никакой за мной не уследит Кусто,
где не видна блесна ничья.
Я раньше был никем. Я и теперь никто.
Но только знающий, кто я.
А далеко вдали, где в роще бьёт родник
и дышат мирт и лавр и клён,
уже пустился вплавь мой молодой двойник,
ещё не знающий, кто он.
примерно лет от двух до трёх,
я наслаждался тем, что никакой вражде
не захватить меня врасплох.
Любой в ту пору шторм, иных сбивавший с ног,
не досадил бы мне, заметь.
И ни один гарпун тогда меня не мог
(не говорю - пронзить) задеть.
Тогда любая власть, любой творя эдем,
не причиняла мне вреда.
Ведь я же был никто. И потому никем
не назывался я. О да.
Именовался я не вожаком вояк,
не завсегдатаем таверн.
Я тёзкой был тому, кого в подводный мрак
отправил странствовать Жюль Верн.
Была недвижна зыбь, невысока волна.
И мог ли думать я тогда,
что мне ещё тонуть, не достигая дна,
в стихии злейшей, чем вода.
Была надёжна ночь (пока я слыл ничем),
как дверь, закрытая на ключ.
И только лунный шар, как водолазный шлем,
незряче пялился из туч.
А предстояло мне не по лазури плыть
на зов луны, волны, струны,
но рыть болотный торф и чужеземцем слыть
на языке любой страны.
Вдали от райских рощ, где дышат лавр и мирт,
считать отечество тюрьмой
и бормотать в сердцах «какой невкусный спирт»,
лечась от холода зимой.
И повергаться ниц, теряя нюх и слух,
когда случится вдруг узреть,
как стая синих птиц клюёт зелёных мух
(лечась от голода, заметь).
Перебираться вскачь по разводным мостам,
спасаясь из огней в огни.
И перебраться прочь, и оказаться там,
где чужеземцы лишь одни.
Где никакой за мной не уследит Кусто,
где не видна блесна ничья.
Я раньше был никем. Я и теперь никто.
Но только знающий, кто я.
А далеко вдали, где в роще бьёт родник
и дышат мирт и лавр и клён,
уже пустился вплавь мой молодой двойник,
ещё не знающий, кто он.
While I was nobody, I lived anywhere,
about two to three years,
I enjoyed the fact that no hostility
Do not take me by surprise.
Any storm at that time, which has been knocked down by other
I would not have annoyed me, notice.
And no harpoon then could
(I do not say - pierce) hurt.
Then any power, any creating Eden,
I did not harm me.
After all, I was nobody. And therefore by no one
I was not called. Oh yeah.
I was not called the leader of the warrior,
Not a regular of the tavern.
I was a little one who in underwater darkness
Jules Verne sent to wander.
It was motionless, a low wave.
And could I think then
what else can I sink without reaching the bottom,
In the elements the worst than water.
The night was reliable (while I was known),
Like a door closed.
And only a lunar ball, like a diving helmet,
He was blindly staring from the clouds.
But I did not have to sail
to the call of the moon, waves, strings,
but dig a marsh peat and hear a stranger
In the language of any country.
Away from paradise groves, where laurels and myrtle are breathing,
Consider the fatherland with a prison
and mutter in the hearts "what a tasteless alcohol",
Creating from the cold in winter.
And plunge the NIC, losing the scent and hearing,
when it happens suddenly,
like a flock of blue birds pecks green flies
(treated with hunger, notice).
To move to the dingling bridges,
Fasting from the lights into the lights.
And to move away, and to be there,
Where strangers are only alone.
Where there will not be a bush for me,
Where a nobody is not visible.
I used to be anyone. I am now nobody.
But only who knows who I am.
And far away, where the spring beats in the grove
and breathe myrtle and laurel and maple,
already settled in my young double,
not yet knowing who he is.
about two to three years,
I enjoyed the fact that no hostility
Do not take me by surprise.
Any storm at that time, which has been knocked down by other
I would not have annoyed me, notice.
And no harpoon then could
(I do not say - pierce) hurt.
Then any power, any creating Eden,
I did not harm me.
After all, I was nobody. And therefore by no one
I was not called. Oh yeah.
I was not called the leader of the warrior,
Not a regular of the tavern.
I was a little one who in underwater darkness
Jules Verne sent to wander.
It was motionless, a low wave.
And could I think then
what else can I sink without reaching the bottom,
In the elements the worst than water.
The night was reliable (while I was known),
Like a door closed.
And only a lunar ball, like a diving helmet,
He was blindly staring from the clouds.
But I did not have to sail
to the call of the moon, waves, strings,
but dig a marsh peat and hear a stranger
In the language of any country.
Away from paradise groves, where laurels and myrtle are breathing,
Consider the fatherland with a prison
and mutter in the hearts "what a tasteless alcohol",
Creating from the cold in winter.
And plunge the NIC, losing the scent and hearing,
when it happens suddenly,
like a flock of blue birds pecks green flies
(treated with hunger, notice).
To move to the dingling bridges,
Fasting from the lights into the lights.
And to move away, and to be there,
Where strangers are only alone.
Where there will not be a bush for me,
Where a nobody is not visible.
I used to be anyone. I am now nobody.
But only who knows who I am.
And far away, where the spring beats in the grove
and breathe myrtle and laurel and maple,
already settled in my young double,
not yet knowing who he is.
Другие песни исполнителя: