Олег Швец - Мандельштам
текст песни
25
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Олег Швец - Мандельштам - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Полночь в Москве. Роскошно буддийское лето.
С дроботом мелким расходятся улицы в чоботах узких железных.
В черной оспе блаженствуют кольца бульваров...
Нет на Москву и ночью угомону,
Когда покой бежит из-под копыт...
Ты скажешь – где-то там на полигоне
Два клоуна засели – Бим и Бом,
И в ход пошли гребенки, молоточки,
То слышится гармоника губная,
То детское молочное пьянино:
– До-ре-ми-фа
И соль-фа-ми-ре-до.
Бывало, я, как помоложе, выйду
В проклеенном резиновом пальто
В широкую разлапицу бульваров,
Где спичечные ножки цыганочки в подоле бьются длинном,
Где арестованный медведь гуляет -
Самой природы вечный меньшевик.
И пахло до отказу лавровишней...
Куда же ты? Ни лавров нет, ни вишен...
Я подтяну бутылочную гирьку
Кухонных крупно скачущих часов.
Уж до чего шероховато время,
А все-таки люблю за хвост его ловить,
Ведь в беге собственном оно не виновато
Да, кажется, чуть-чуть жуликовато...
Чур, не просить, не жаловаться! Цыц!
Не хныкать -
для того ли разночинцы
Рассохлые топтали сапоги, чтоб я теперь их предал?
Мы умрем как пехотинцы,
Но не прославим ни хищи, ни поденщины, ни лжи.
Есть у нас паутинка шотландского старого пледа.
Ты меня им укроешь, как флагом военным, когда я умру.
Выпьем, дружок, за наше ячменное горе,
Выпьем до дна...
Из густо отработавших кино,
Убитые, как после хлороформа,
Выходят толпы – до чего они венозны,
И до чего им нужен кислород...
Пора вам знать, я тоже современник,
Я человек эпохи Москвошвея,-
Смотрите, как на мне топорщится пиджак,
Как я ступать и говорить умею!
Попробуйте меня от века оторвать,-
Ручаюсь вам – себе свернете шею!
Я говорю с эпохою, но разве
Душа у ней пеньковая и разве
Она у нас постыдно прижилась,
Как сморщенный зверек в тибетском храме:
Почешется и в цинковую ванну.
– Изобрази еще нам, Марь Иванна.
Пусть это оскорбительно – поймите:
Есть блуд труда и он у нас в крови.
Уже светает. Шумят сады зеленым телеграфом,
К Рембрандту входит в гости Рафаэль.
Он с Моцартом в Москве души не чает -
За карий глаз, за воробьиный хмель.
И словно пневматическую почту
Иль студенец медузы черноморской
Передают с квартиры на квартиру
Конвейером воздушным сквозняки,
Как майские студенты-шелапуты.
С дроботом мелким расходятся улицы в чоботах узких железных.
В черной оспе блаженствуют кольца бульваров...
Нет на Москву и ночью угомону,
Когда покой бежит из-под копыт...
Ты скажешь – где-то там на полигоне
Два клоуна засели – Бим и Бом,
И в ход пошли гребенки, молоточки,
То слышится гармоника губная,
То детское молочное пьянино:
– До-ре-ми-фа
И соль-фа-ми-ре-до.
Бывало, я, как помоложе, выйду
В проклеенном резиновом пальто
В широкую разлапицу бульваров,
Где спичечные ножки цыганочки в подоле бьются длинном,
Где арестованный медведь гуляет -
Самой природы вечный меньшевик.
И пахло до отказу лавровишней...
Куда же ты? Ни лавров нет, ни вишен...
Я подтяну бутылочную гирьку
Кухонных крупно скачущих часов.
Уж до чего шероховато время,
А все-таки люблю за хвост его ловить,
Ведь в беге собственном оно не виновато
Да, кажется, чуть-чуть жуликовато...
Чур, не просить, не жаловаться! Цыц!
Не хныкать -
для того ли разночинцы
Рассохлые топтали сапоги, чтоб я теперь их предал?
Мы умрем как пехотинцы,
Но не прославим ни хищи, ни поденщины, ни лжи.
Есть у нас паутинка шотландского старого пледа.
Ты меня им укроешь, как флагом военным, когда я умру.
Выпьем, дружок, за наше ячменное горе,
Выпьем до дна...
Из густо отработавших кино,
Убитые, как после хлороформа,
Выходят толпы – до чего они венозны,
И до чего им нужен кислород...
Пора вам знать, я тоже современник,
Я человек эпохи Москвошвея,-
Смотрите, как на мне топорщится пиджак,
Как я ступать и говорить умею!
Попробуйте меня от века оторвать,-
Ручаюсь вам – себе свернете шею!
Я говорю с эпохою, но разве
Душа у ней пеньковая и разве
Она у нас постыдно прижилась,
Как сморщенный зверек в тибетском храме:
Почешется и в цинковую ванну.
– Изобрази еще нам, Марь Иванна.
Пусть это оскорбительно – поймите:
Есть блуд труда и он у нас в крови.
Уже светает. Шумят сады зеленым телеграфом,
К Рембрандту входит в гости Рафаэль.
Он с Моцартом в Москве души не чает -
За карий глаз, за воробьиный хмель.
И словно пневматическую почту
Иль студенец медузы черноморской
Передают с квартиры на квартиру
Конвейером воздушным сквозняки,
Как майские студенты-шелапуты.
Midnight in Moscow. Luxurious Buddhist summer.
With a small shotgun, the streets diverge in the Chobvy of narrow iron.
Rings of boulevards are blissful in black Ospey ...
There is no obes to Moscow and at night,
When peace runs from under the hooves ...
You will say-somewhere there at the training ground
Two clowns settled - Bim and Bom,
And combs, hammers, hammers,
Then the harmonica is heard,
Then children's milk drunkard:
-Do-re-mi-fu
And salt-f-mi-re-do.
I used to, as a younger, I will go out
In glued rubber coat
In a wide decline in boulevards,
Where matching legs gypsies in the hem are beaten long,
Where the arrested bear walks -
Nature is the eternal Menshevik itself.
And it smelled to the refusal of laurels ...
Where are you? There are no laurels, no cherries ...
I'll pull the bottle weight
Kitchen large hours.
What a rough time is
But still I like to catch it by the tail,
After all, in your own run it is not to blame
Yes, it seems, a little crooking ...
Chur, do not ask, do not complain! Tsyts!
Do not whip -
whether he was a rally
The ragged boots trampled so that I betray them now?
We will die like infantrymen
But we will not glorify neither Books, Nor Lessership, Nor Lie.
We have a web of a Scottish old blanket.
You will tame me like a military flag when I die.
Let's drink, my friend, for our barley grief,
Let's drink to the bottom ...
From the densely expected cinema,
Killed, like after chloroform,
Crowds come out - what are they venous,
And how they need oxygen ...
It's time for you to know, I'm also a contemporary
I am a man of the Moskvoshwei era,-
Watch how a jacket is puffing on me,
How I can step and say!
Try to tear me away from a century,-
I vouch for you - you will turn your neck for yourself!
I speak with the era, but do
Her soul is hemp and unless
She took root with us,
Like a wrinkled animal in a Tibetan temple:
It will be scratched in a zinc bath.
“Picture also to us, Mary Ivanna.”
Let it be insulting - understand:
There is a fornication of labor and it is in our blood.
Already light. The gardens are noisy with a green telegraph,
Rembrandt is coming to visit Rafael.
He does not have a soul with Mozart in Moscow -
For brown eyes, for sparrow hops.
And like a pneumatic mail
Il Studenets Medusa Black Sea
Transfer from an apartment to an apartment
Conveyor air drafts,
Like May's students-shapes.
With a small shotgun, the streets diverge in the Chobvy of narrow iron.
Rings of boulevards are blissful in black Ospey ...
There is no obes to Moscow and at night,
When peace runs from under the hooves ...
You will say-somewhere there at the training ground
Two clowns settled - Bim and Bom,
And combs, hammers, hammers,
Then the harmonica is heard,
Then children's milk drunkard:
-Do-re-mi-fu
And salt-f-mi-re-do.
I used to, as a younger, I will go out
In glued rubber coat
In a wide decline in boulevards,
Where matching legs gypsies in the hem are beaten long,
Where the arrested bear walks -
Nature is the eternal Menshevik itself.
And it smelled to the refusal of laurels ...
Where are you? There are no laurels, no cherries ...
I'll pull the bottle weight
Kitchen large hours.
What a rough time is
But still I like to catch it by the tail,
After all, in your own run it is not to blame
Yes, it seems, a little crooking ...
Chur, do not ask, do not complain! Tsyts!
Do not whip -
whether he was a rally
The ragged boots trampled so that I betray them now?
We will die like infantrymen
But we will not glorify neither Books, Nor Lessership, Nor Lie.
We have a web of a Scottish old blanket.
You will tame me like a military flag when I die.
Let's drink, my friend, for our barley grief,
Let's drink to the bottom ...
From the densely expected cinema,
Killed, like after chloroform,
Crowds come out - what are they venous,
And how they need oxygen ...
It's time for you to know, I'm also a contemporary
I am a man of the Moskvoshwei era,-
Watch how a jacket is puffing on me,
How I can step and say!
Try to tear me away from a century,-
I vouch for you - you will turn your neck for yourself!
I speak with the era, but do
Her soul is hemp and unless
She took root with us,
Like a wrinkled animal in a Tibetan temple:
It will be scratched in a zinc bath.
“Picture also to us, Mary Ivanna.”
Let it be insulting - understand:
There is a fornication of labor and it is in our blood.
Already light. The gardens are noisy with a green telegraph,
Rembrandt is coming to visit Rafael.
He does not have a soul with Mozart in Moscow -
For brown eyes, for sparrow hops.
And like a pneumatic mail
Il Studenets Medusa Black Sea
Transfer from an apartment to an apartment
Conveyor air drafts,
Like May's students-shapes.
Другие песни исполнителя: