Пушкин - И жить торопится, и чувствовать спешит
текст песни
47
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Пушкин - И жить торопится, и чувствовать спешит - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Не мысля гордый свет забавить,
Вниманье дружбы возлюбя,
Хотел бы я тебе представить
Залог достойнее тебя,
Достойнее души прекрасной,
Святой исполненной мечты,
Поэзии живой и ясной,
Высоких дум и простоты;
Но так и быть — рукой пристрастной
Прими собранье пестрых глав,
Полусмешных, полупечальных,
Простонародных, идеальных,
Небрежный плод моих забав,
Бессонниц, легких вдохновений,
Незрелых и увядших лет,
Ума холодных наблюдений
И сердца горестных замет.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
И жить торопится и чувствовать спешит.
Кн. Вяземский.
I
«Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.
Его пример другим наука;
Но, боже мой, какая скука
С больным сидеть и день и ночь,
Не отходя ни шагу прочь!
Какое низкое коварство
Полуживого забавлять,
Ему подушки поправлять,
Печально подносить лекарство,
Вздыхать и думать про себя:
Когда же черт возьмет тебя!»
II
Так думал молодой повеса,
Летя в пыли на почтовых,
Всевышней волею Зевеса
Наследник всех своих родных.
Друзья Людмилы и Руслана!
С героем моего романа
Без предисловий, сей же час
Позвольте познакомить вас:
Онегин, добрый мой приятель,
Родился на брегах Невы,
Где, может быть, родились вы
Или блистали, мой читатель;
Там некогда гулял и я:
Но вреден север для меня1.
III
Служив отлично благородно,
Долгами жил его отец,
Давал три бала ежегодно
И промотался наконец.
Судьба Евгения хранила:
Сперва Madame за ним ходила,
Потом Monsieur ее сменил.
Ребенок был резов, но мил.
Monsieur l'Abbé, француз убогой,
Чтоб не измучилось дитя,
Учил его всему шутя,
Не докучал моралью строгой,
Слегка за шалости бранил
И в Летний сад гулять водил.
IV
Когда же юности мятежной
Пришла Евгению пора,
Пора надежд и грусти нежной,
Monsieur прогнали со двора.
Вот мой Онегин на свободе;
Острижен по последней моде,
Как dandy2 лондонский одет —
И наконец увидел свет.
Он по-французски совершенно
Мог изъясняться и писал;
Легко мазурку танцевал
И кланялся непринужденно;
Чего ж вам больше? Свет решил,
Что он умен и очень мил.
V
Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь,
Так воспитаньем, слава богу,
У нас немудрено блеснуть.
Онегин был по мненью многих
(Судей решительных и строгих)
Ученый малый, но педант:
Имел он счастливый талант
Без принужденья в разговоре
Коснуться до всего слегка,
С ученым видом знатока
Хранить молчанье в важном споре
И возбуждать улыбку дам
Огнем нежданных эпиграмм.
VI
Латынь из моды вышла ныне:
Так, если правду вам сказать,
Он знал довольно по-латыне,
Чтоб эпиграфы разбирать,
Потолковать об Ювенале,
В конце письма поставить vale,
Да помнил, хоть не без греха,
Из Энеиды два стиха.
Он рыться не имел охоты
В хронологической пыли
Бытописания земли:
Но дней минувших анекдоты
От Ромула до наших дней
Хранил он в памяти своей.
VII
Высокой страсти не имея
Для звуков жизни не щадить,
Не мог он ямба от хорея,
Как мы ни бились, отличить.
Бранил Гомера, Феокрита;
Зато читал Адама Смита
И был глубокой эконом,
То есть умел судить о том,
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет.
Отец понять его не мог
И земли отдавал в залог.
VIII
Всего, что знал еще Евгений,
Пересказать мне недосуг;
Но в чем он истинный был гений,
Что знал он тверже всех наук,
Что было для него измлада
И труд, и мука, и отрада,
Что занимало целый день
Его тоскующую лень, —
Была наука страсти нежной,
Которую воспел Назон,
За что страдальцем кончил он
Свой век блестящий и мятежный
В Молдавии, в глуши степей,
Вдали Италии своей.
IX
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
X
Как ран
Вниманье дружбы возлюбя,
Хотел бы я тебе представить
Залог достойнее тебя,
Достойнее души прекрасной,
Святой исполненной мечты,
Поэзии живой и ясной,
Высоких дум и простоты;
Но так и быть — рукой пристрастной
Прими собранье пестрых глав,
Полусмешных, полупечальных,
Простонародных, идеальных,
Небрежный плод моих забав,
Бессонниц, легких вдохновений,
Незрелых и увядших лет,
Ума холодных наблюдений
И сердца горестных замет.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
И жить торопится и чувствовать спешит.
Кн. Вяземский.
I
«Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.
Его пример другим наука;
Но, боже мой, какая скука
С больным сидеть и день и ночь,
Не отходя ни шагу прочь!
Какое низкое коварство
Полуживого забавлять,
Ему подушки поправлять,
Печально подносить лекарство,
Вздыхать и думать про себя:
Когда же черт возьмет тебя!»
II
Так думал молодой повеса,
Летя в пыли на почтовых,
Всевышней волею Зевеса
Наследник всех своих родных.
Друзья Людмилы и Руслана!
С героем моего романа
Без предисловий, сей же час
Позвольте познакомить вас:
Онегин, добрый мой приятель,
Родился на брегах Невы,
Где, может быть, родились вы
Или блистали, мой читатель;
Там некогда гулял и я:
Но вреден север для меня1.
III
Служив отлично благородно,
Долгами жил его отец,
Давал три бала ежегодно
И промотался наконец.
Судьба Евгения хранила:
Сперва Madame за ним ходила,
Потом Monsieur ее сменил.
Ребенок был резов, но мил.
Monsieur l'Abbé, француз убогой,
Чтоб не измучилось дитя,
Учил его всему шутя,
Не докучал моралью строгой,
Слегка за шалости бранил
И в Летний сад гулять водил.
IV
Когда же юности мятежной
Пришла Евгению пора,
Пора надежд и грусти нежной,
Monsieur прогнали со двора.
Вот мой Онегин на свободе;
Острижен по последней моде,
Как dandy2 лондонский одет —
И наконец увидел свет.
Он по-французски совершенно
Мог изъясняться и писал;
Легко мазурку танцевал
И кланялся непринужденно;
Чего ж вам больше? Свет решил,
Что он умен и очень мил.
V
Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь,
Так воспитаньем, слава богу,
У нас немудрено блеснуть.
Онегин был по мненью многих
(Судей решительных и строгих)
Ученый малый, но педант:
Имел он счастливый талант
Без принужденья в разговоре
Коснуться до всего слегка,
С ученым видом знатока
Хранить молчанье в важном споре
И возбуждать улыбку дам
Огнем нежданных эпиграмм.
VI
Латынь из моды вышла ныне:
Так, если правду вам сказать,
Он знал довольно по-латыне,
Чтоб эпиграфы разбирать,
Потолковать об Ювенале,
В конце письма поставить vale,
Да помнил, хоть не без греха,
Из Энеиды два стиха.
Он рыться не имел охоты
В хронологической пыли
Бытописания земли:
Но дней минувших анекдоты
От Ромула до наших дней
Хранил он в памяти своей.
VII
Высокой страсти не имея
Для звуков жизни не щадить,
Не мог он ямба от хорея,
Как мы ни бились, отличить.
Бранил Гомера, Феокрита;
Зато читал Адама Смита
И был глубокой эконом,
То есть умел судить о том,
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет.
Отец понять его не мог
И земли отдавал в залог.
VIII
Всего, что знал еще Евгений,
Пересказать мне недосуг;
Но в чем он истинный был гений,
Что знал он тверже всех наук,
Что было для него измлада
И труд, и мука, и отрада,
Что занимало целый день
Его тоскующую лень, —
Была наука страсти нежной,
Которую воспел Назон,
За что страдальцем кончил он
Свой век блестящий и мятежный
В Молдавии, в глуши степей,
Вдали Италии своей.
IX
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
X
Как ран
Not thinking proud light fun
I loved the attention to friendship,
I'd like to introduce you
Pawn worthy of you,
Worthy soul beautiful,
Holy dream come true,
Poetry lively and clear,
High thoughts and simplicity;
But so be it - hand biased
Take a motley collection of chapters,
Polusmeshnyh, A half,
Folksy, ideal,
Careless fruit of my fun,
Insomnia, light inspirations,
Unripe and withered years
The mind's cold observations
And the hearts of bitter noticed.
CHAPTER FIRST
And live in a hurry, and feel in a hurry.
Kn. Vyazemsky.
I.
"My uncle most fair rules,
When not in jest was sick,
He got to respect yourself
And better could not invent.
His example to other science;
But, my God, what a bore
With the patient sitting and day and night,
Without leaving a step away!
What low cunning
Half dead to amuse,
Him to correct pillow,
Sadly bring medicine
Sigh and think to yourself:
When the devil take you! "
II.
So thought the young rake,
Flying in the dust on the post,
The supreme will of Zeus
Heir to all his family.
Friends of Lyudmila and Ruslan!
With the hero of my novel
Without preamble, this very hour
Let me introduce you:
Onegin, my good friend,
He was born on the banks of the Neva,
Where maybe you were born
Or shine, my reader;
There's no time and I walked:
But it is harmful to the north menya1.
III
It serves as a great noble,
Long lived by his father,
He gave three balls annually
And I went.
The fate of Eugene kept:
First Madame went after him,
Then it was replaced by Monsieur.
The child has been cuts, but nice.
Monsieur l'Abbé, French lame,
So as not exhausted child,
I taught him everything a joke,
I do not bother morals strict,
Gently scolded for pranks
And in the summer garden walk led.
IV.
When the rebellious youth
Eugene's time has come,
It is time of hope and sadness gentle,
Monsieur drove out of the yard.
Here is my Onegin at large;
His haircut is the latest fashion,
As dandy2 London dressed -
Finally I saw the light.
He is completely in French
I could speak and write;
Easily mazurka danced
And he bowed at ease;
Why are you more? Light decided
That he is intelligent and very sweet.
V.
We all learned a little
Anything and somehow,
So education, thank God,
We wonder to shine.
Onegin was considered by many
(Judges determined and stringent)
Scientific fellow, but a pedant:
He had a happy talent
Without compulsion in conversation
Touch up just slightly,
On a scientist connoisseur
Remain silent in an important dispute
And excites the ladies smile
Fire unexpected epigrams.
VI
Latin out of fashion now:
So, if you tell the truth,
He knew quite Latin,
To disassemble the epigraphs,
Talk about Juvenal,
At the end of the letter put the vale,
Yes remembered, though not without sin,
Of the Aeneid two verses.
He had to dig hunting
In chronological dust
Chronicles the earth:
But stories of days gone by
From Romulus to the present day
He kept in his memory.
VII
High passion without
To the sounds of life to spare,
He could not iambic from trochaic
As we fought or distinguish.
Scolded Homer, Theocritus;
But I read Adam Smith
And there was a deep economy,
It is able to judge that,
As the state gets richer,
And the living, and why
Do not need gold to him,
When the product is simple.
Father could not understand it
And the earth pledge.
VIII.
All that had known Eugene,
Retell me no time;
But what is true he was a genius,
I knew it all the harder sciences,
What it was for him izmlada
And labor, and pain and joy,
Which took all day
His yearning laziness -
Was the science of tender passion,
Which sang Naso,
What sufferer he had finished
His life brilliant and rebellious
In Moldova, in the wilderness of the steppes,
Italy away his.
IX.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
X.
As wounds
I loved the attention to friendship,
I'd like to introduce you
Pawn worthy of you,
Worthy soul beautiful,
Holy dream come true,
Poetry lively and clear,
High thoughts and simplicity;
But so be it - hand biased
Take a motley collection of chapters,
Polusmeshnyh, A half,
Folksy, ideal,
Careless fruit of my fun,
Insomnia, light inspirations,
Unripe and withered years
The mind's cold observations
And the hearts of bitter noticed.
CHAPTER FIRST
And live in a hurry, and feel in a hurry.
Kn. Vyazemsky.
I.
"My uncle most fair rules,
When not in jest was sick,
He got to respect yourself
And better could not invent.
His example to other science;
But, my God, what a bore
With the patient sitting and day and night,
Without leaving a step away!
What low cunning
Half dead to amuse,
Him to correct pillow,
Sadly bring medicine
Sigh and think to yourself:
When the devil take you! "
II.
So thought the young rake,
Flying in the dust on the post,
The supreme will of Zeus
Heir to all his family.
Friends of Lyudmila and Ruslan!
With the hero of my novel
Without preamble, this very hour
Let me introduce you:
Onegin, my good friend,
He was born on the banks of the Neva,
Where maybe you were born
Or shine, my reader;
There's no time and I walked:
But it is harmful to the north menya1.
III
It serves as a great noble,
Long lived by his father,
He gave three balls annually
And I went.
The fate of Eugene kept:
First Madame went after him,
Then it was replaced by Monsieur.
The child has been cuts, but nice.
Monsieur l'Abbé, French lame,
So as not exhausted child,
I taught him everything a joke,
I do not bother morals strict,
Gently scolded for pranks
And in the summer garden walk led.
IV.
When the rebellious youth
Eugene's time has come,
It is time of hope and sadness gentle,
Monsieur drove out of the yard.
Here is my Onegin at large;
His haircut is the latest fashion,
As dandy2 London dressed -
Finally I saw the light.
He is completely in French
I could speak and write;
Easily mazurka danced
And he bowed at ease;
Why are you more? Light decided
That he is intelligent and very sweet.
V.
We all learned a little
Anything and somehow,
So education, thank God,
We wonder to shine.
Onegin was considered by many
(Judges determined and stringent)
Scientific fellow, but a pedant:
He had a happy talent
Without compulsion in conversation
Touch up just slightly,
On a scientist connoisseur
Remain silent in an important dispute
And excites the ladies smile
Fire unexpected epigrams.
VI
Latin out of fashion now:
So, if you tell the truth,
He knew quite Latin,
To disassemble the epigraphs,
Talk about Juvenal,
At the end of the letter put the vale,
Yes remembered, though not without sin,
Of the Aeneid two verses.
He had to dig hunting
In chronological dust
Chronicles the earth:
But stories of days gone by
From Romulus to the present day
He kept in his memory.
VII
High passion without
To the sounds of life to spare,
He could not iambic from trochaic
As we fought or distinguish.
Scolded Homer, Theocritus;
But I read Adam Smith
And there was a deep economy,
It is able to judge that,
As the state gets richer,
And the living, and why
Do not need gold to him,
When the product is simple.
Father could not understand it
And the earth pledge.
VIII.
All that had known Eugene,
Retell me no time;
But what is true he was a genius,
I knew it all the harder sciences,
What it was for him izmlada
And labor, and pain and joy,
Which took all day
His yearning laziness -
Was the science of tender passion,
Which sang Naso,
What sufferer he had finished
His life brilliant and rebellious
In Moldova, in the wilderness of the steppes,
Italy away his.
IX.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
X.
As wounds
Другие песни исполнителя: