Бродский - Представление 2
текст песни
18
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Бродский - Представление 2 - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Входят Герцен с Огаревым, воробьи щебечут
в рощах.
Что звучит в момент обхвата как наречие чужбины.
Лучший вид на этот город - если сесть
в бомбардировщик.
Глянь - набрякшие, как вата из нескромныя
ложбины,
размножаясь без резона, тучи льнут к архитектуре.
Кремль маячит, точно зона; говорят, в миниатюре.
Ветер свищет. Выпь кричит.
Дятел ворону стучит.
"Говорят, открылся Пленум".
"Врезал ей меж глаз поленом".
"Над арабской мирной хатой
гордо реет жид пархатый".
Входит Сталин с Джугашвили, между ними вышла
ссора.
Быстро целятся друг в друга, нажимают на собачку,
и дымящаяся трубка... Так, по мысли режиссера,
и погиб Отец Народов, в день выкуривавший пачку.
И стоят хребты Кавказа как в почетном карауле.
Из коричневого глаза бьет ключом Напареули.
Друг-кунак вонзает клык
в недоеденный шашлык.
"Ты смотрел Дерсу Узала?"
"Я тебе не все сказала".
"Раз чучмек, то верит в Будду".
"Сукой будешь?" "Сукой буду".
Входит с криком Заграница, с запрещенным
полушарьем
и с торчащим из кармана горизонтом, что опошлен.
Обзывает Ермолая Фредериком или Шарлем,
Придирается к закону, кипятится из-за пошлин,
восклицая: "Как живете!" И смущают глянцем плоти
Рафаэль с Буанаротти - ни черта на обороте.
Пролетарии всех стран
Маршируют в ресторан.
"В этих шкарах ты как янки".
"Я сломал ее по пьянке".
"Был всю жизнь простым рабочим".
"Между прочим, все мы дрочим".
Входят Мысли О Грядущем, в гимнастерках
цвета хаки.
Вносят атомную бомбу с баллистическим снарядом.
Они пляшут и танцуют: "Мы вояки-забияки!
Русский с немцем лягут рядом; например,
под Сталинградом".
И, как вдовые Матрены, глухо воют циклотроны.
В Министерстве Обороны громко каркают вороны.
Входишь в спальню - вот те на:
на подушке - ордена.
"Где яйцо, там - сковородка".
"Говорят, что скоро водка
снова будет по рублю".
"Мам, я папу не люблю".
Входит некто православный, говорит: "Теперь я -
главный.
У меня в душе Жар-птица и тоска по государю.
Скоро Игорь воротится насладиться Ярославной.
Дайте мне перекреститься, а не то - в лицо ударю.
Хуже порчи и лишая - мыслей западных зараза.
Пой, гармошка, заглушая саксофон - исчадье
джаза".
И лобзают образа
с плачем жертвы обреза...
"Мне - бифштекс по-режиссерски".
"Бурлаки в Североморске
тянут крейсер бечевой,
исхудав от лучевой".
Входят Мысли О Минувшем, все одеты как попало,
с предпочтеньем к чернобурым. На классической
латыни
и вполголоса по-русски произносят: "Все пропало,
а) фокстрот под абажуром, черно-белые святыни;
б) икра, севрюга, жито; в) красавицыны бели.
Но - не хватит алфавита. И младенец в колыбели,
слыша "баюшки-баю",
отвечает: "мать твою!"".
в рощах.
Что звучит в момент обхвата как наречие чужбины.
Лучший вид на этот город - если сесть
в бомбардировщик.
Глянь - набрякшие, как вата из нескромныя
ложбины,
размножаясь без резона, тучи льнут к архитектуре.
Кремль маячит, точно зона; говорят, в миниатюре.
Ветер свищет. Выпь кричит.
Дятел ворону стучит.
"Говорят, открылся Пленум".
"Врезал ей меж глаз поленом".
"Над арабской мирной хатой
гордо реет жид пархатый".
Входит Сталин с Джугашвили, между ними вышла
ссора.
Быстро целятся друг в друга, нажимают на собачку,
и дымящаяся трубка... Так, по мысли режиссера,
и погиб Отец Народов, в день выкуривавший пачку.
И стоят хребты Кавказа как в почетном карауле.
Из коричневого глаза бьет ключом Напареули.
Друг-кунак вонзает клык
в недоеденный шашлык.
"Ты смотрел Дерсу Узала?"
"Я тебе не все сказала".
"Раз чучмек, то верит в Будду".
"Сукой будешь?" "Сукой буду".
Входит с криком Заграница, с запрещенным
полушарьем
и с торчащим из кармана горизонтом, что опошлен.
Обзывает Ермолая Фредериком или Шарлем,
Придирается к закону, кипятится из-за пошлин,
восклицая: "Как живете!" И смущают глянцем плоти
Рафаэль с Буанаротти - ни черта на обороте.
Пролетарии всех стран
Маршируют в ресторан.
"В этих шкарах ты как янки".
"Я сломал ее по пьянке".
"Был всю жизнь простым рабочим".
"Между прочим, все мы дрочим".
Входят Мысли О Грядущем, в гимнастерках
цвета хаки.
Вносят атомную бомбу с баллистическим снарядом.
Они пляшут и танцуют: "Мы вояки-забияки!
Русский с немцем лягут рядом; например,
под Сталинградом".
И, как вдовые Матрены, глухо воют циклотроны.
В Министерстве Обороны громко каркают вороны.
Входишь в спальню - вот те на:
на подушке - ордена.
"Где яйцо, там - сковородка".
"Говорят, что скоро водка
снова будет по рублю".
"Мам, я папу не люблю".
Входит некто православный, говорит: "Теперь я -
главный.
У меня в душе Жар-птица и тоска по государю.
Скоро Игорь воротится насладиться Ярославной.
Дайте мне перекреститься, а не то - в лицо ударю.
Хуже порчи и лишая - мыслей западных зараза.
Пой, гармошка, заглушая саксофон - исчадье
джаза".
И лобзают образа
с плачем жертвы обреза...
"Мне - бифштекс по-режиссерски".
"Бурлаки в Североморске
тянут крейсер бечевой,
исхудав от лучевой".
Входят Мысли О Минувшем, все одеты как попало,
с предпочтеньем к чернобурым. На классической
латыни
и вполголоса по-русски произносят: "Все пропало,
а) фокстрот под абажуром, черно-белые святыни;
б) икра, севрюга, жито; в) красавицыны бели.
Но - не хватит алфавита. И младенец в колыбели,
слыша "баюшки-баю",
отвечает: "мать твою!"".
Herzen enters with Ogarev, sparrows chirp
In the groves.
What sounds at the time of girth as an adverb of foreign ones.
The best view of this city is if you sit down
to the bomber.
Take a look - that are dumbfounded, like a cotton wool from immodest
hollows,
Propagating without a reason, clouds are pouring to architecture.
The Kremlin looms like a zone; They say in miniature.
The wind is whistling. Back screams.
The woodpecker is knocking.
"They say the plenum has opened."
"He crashed her between the eyes with a log."
"Over the Arabic peaceful hut
Proudly hesitates a steamhry. "
Stalin enters with Dzhugashvili, came out between them
argument.
Quickly aim at each other, press the dog,
and a steaming tube ... So, according to the director,
And the father of the peoples died, who smoked a pack on a day.
And there are ridges of the Caucasus as in an honorary guard.
From the brown eye it beats with a key of Napareuli.
Kunak friend sticks a fang
In an under -eaten barbecue.
"Have you watched Dersu Lzala?"
"I didn't tell you everything."
"Once Chuchmek, then he believes in the Buddha."
"Will you be a bitch?" "I will be a bitch."
A abroad enters with a cry, with a prohibited
With a hemisphere
And with a horizon sticking out of the pocket, which is vulgarized.
Calls Yermolai Frederick or Charles,
Finds fault with the law, boils due to duties,
Exclaiming: "How you live!" And they confuse the glossy flesh
Rafael with Buanarotti is not a devil on the back.
Proletarians of all countries
Marching to a restaurant.
"You are like Yankees in these kharym."
"I broke her by booze."
"He was a simple worker all his life."
"By the way, we all tremble."
Thoughts about the future, in tunics
khaki.
They make an atomic bomb with a ballistic shell.
They dance and dance: "We are warriors!
Russian with a German will fall nearby; for example,
Under Stalingrad. "
And, like widowed matrans, cyclotron is muffled.
In the Ministry of Defense, crows croak loudly.
You enter the bedroom - these are those on:
On the pillow - orders.
"Where is the egg, there is a frying pan."
"They say that the vodka is coming soon
It will be ruble again. "
"Mom, I don't like dad."
Some kind of Orthodox enters, says: "Now I -
main.
I have a firebird and longing for the sovereign in my soul.
Soon Igor is turning back to enjoy Yaroslavny.
Let me shift, and not that - I’ll hit in my face.
Worse damage and depriving - thoughts of Western infection.
Sing, an accordion, drowning the saxophone - fraight
jazz ".
And the images will kiss
With the crying of the victim of the cut ...
"I am a bifstext in a directed."
"Burlaki in Severomorsk
pull the cruiser Sweet
Iskudav from Rayed. "
Thoughts about the past come in, everyone is dressed as it came,
With the preference to the Chernobury. On the classic
Latin
And in an undertone in Russian they say: "Everything is gone,
a) foxtrot under the lampshade, black and white shrines;
b) caviar, stew, live; c) the beauties of white.
But - there is not enough alphabet. And the baby in the cradle,
Hearing the "Bayushki-Bu",
He answers: "Thy mother!" ".
In the groves.
What sounds at the time of girth as an adverb of foreign ones.
The best view of this city is if you sit down
to the bomber.
Take a look - that are dumbfounded, like a cotton wool from immodest
hollows,
Propagating without a reason, clouds are pouring to architecture.
The Kremlin looms like a zone; They say in miniature.
The wind is whistling. Back screams.
The woodpecker is knocking.
"They say the plenum has opened."
"He crashed her between the eyes with a log."
"Over the Arabic peaceful hut
Proudly hesitates a steamhry. "
Stalin enters with Dzhugashvili, came out between them
argument.
Quickly aim at each other, press the dog,
and a steaming tube ... So, according to the director,
And the father of the peoples died, who smoked a pack on a day.
And there are ridges of the Caucasus as in an honorary guard.
From the brown eye it beats with a key of Napareuli.
Kunak friend sticks a fang
In an under -eaten barbecue.
"Have you watched Dersu Lzala?"
"I didn't tell you everything."
"Once Chuchmek, then he believes in the Buddha."
"Will you be a bitch?" "I will be a bitch."
A abroad enters with a cry, with a prohibited
With a hemisphere
And with a horizon sticking out of the pocket, which is vulgarized.
Calls Yermolai Frederick or Charles,
Finds fault with the law, boils due to duties,
Exclaiming: "How you live!" And they confuse the glossy flesh
Rafael with Buanarotti is not a devil on the back.
Proletarians of all countries
Marching to a restaurant.
"You are like Yankees in these kharym."
"I broke her by booze."
"He was a simple worker all his life."
"By the way, we all tremble."
Thoughts about the future, in tunics
khaki.
They make an atomic bomb with a ballistic shell.
They dance and dance: "We are warriors!
Russian with a German will fall nearby; for example,
Under Stalingrad. "
And, like widowed matrans, cyclotron is muffled.
In the Ministry of Defense, crows croak loudly.
You enter the bedroom - these are those on:
On the pillow - orders.
"Where is the egg, there is a frying pan."
"They say that the vodka is coming soon
It will be ruble again. "
"Mom, I don't like dad."
Some kind of Orthodox enters, says: "Now I -
main.
I have a firebird and longing for the sovereign in my soul.
Soon Igor is turning back to enjoy Yaroslavny.
Let me shift, and not that - I’ll hit in my face.
Worse damage and depriving - thoughts of Western infection.
Sing, an accordion, drowning the saxophone - fraight
jazz ".
And the images will kiss
With the crying of the victim of the cut ...
"I am a bifstext in a directed."
"Burlaki in Severomorsk
pull the cruiser Sweet
Iskudav from Rayed. "
Thoughts about the past come in, everyone is dressed as it came,
With the preference to the Chernobury. On the classic
Latin
And in an undertone in Russian they say: "Everything is gone,
a) foxtrot under the lampshade, black and white shrines;
b) caviar, stew, live; c) the beauties of white.
But - there is not enough alphabet. And the baby in the cradle,
Hearing the "Bayushki-Bu",
He answers: "Thy mother!" ".
Другие песни исполнителя: