Circle Takes The Square - Same Shade As Concrete
текст песни
18
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Circle Takes The Square - Same Shade As Concrete - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Rejoice, rejoice a noble birth, a prince is born.
Behold the birth of violence, beasts of fang and feather cry for our concrete rapture,
and if we beg to be put down, unto us the most inspired storm.
A princess ravaged by her prince behold; the birth of sex and distance, two frail corpses both were they, his eyes were the first to stray... every tree held fast the earth to sky.
Concrete replaces every branch and twig as they were frayed upon the birth of ambition. The heavens filled our gilded vessel with poison tears, before we drink, I propose a toast, a final prayer.
Here's to the watchers in the wood, here's to the last days, unto us a most inspired song.
Shaper, stop the music.
Halt the harp strings whose chords confuse our histories with textures.
With the disheartened chorus of a hymnal whose choir is the conviction of the starving, artless, tempted by the feast of proof that this body of work has worth.
Uncertain as the fingering of a chord torn prematurely from a piano's womb.
As we fill our precious lungs with concrete, that faithful shade, a shaper's song is stopped short- a dying breath a singing shore.
Then the only movement and the last remains of grace:
Pollen falling off the simple hinge joint leg upon the final breath of a dragonfly.
A cardinal, lost but headstrong in mid flight cries for our concrete rapture, wade...
in the water, wade. Let the flood swell, thank the storm for her tears.
The faithful say its beautiful, its god's will
but the fool knows what the prophets have seen, no salvation's impending.
The faithful say its beautiful, its god's will let the flood swell and the bodies that break we'll just float down the river. Stay tame, soft river, while we weigh our faith, stay sweet, run softly, sweet river, the fool who wades in doubt will float like concrete.
Come and fill your lungs. Come and fill your lungs.
There's so much hope buried underneath tragedy, its the same shade as concrete.
The faithful say its beautiful, its god's will, let the flood swell
on the loudspeaker sermons and a parish descending.
There's so much hope buried underneath tragedy, its the same shade as concrete.
Let the flood swell.
Behold the birth of violence, beasts of fang and feather cry for our concrete rapture,
and if we beg to be put down, unto us the most inspired storm.
A princess ravaged by her prince behold; the birth of sex and distance, two frail corpses both were they, his eyes were the first to stray... every tree held fast the earth to sky.
Concrete replaces every branch and twig as they were frayed upon the birth of ambition. The heavens filled our gilded vessel with poison tears, before we drink, I propose a toast, a final prayer.
Here's to the watchers in the wood, here's to the last days, unto us a most inspired song.
Shaper, stop the music.
Halt the harp strings whose chords confuse our histories with textures.
With the disheartened chorus of a hymnal whose choir is the conviction of the starving, artless, tempted by the feast of proof that this body of work has worth.
Uncertain as the fingering of a chord torn prematurely from a piano's womb.
As we fill our precious lungs with concrete, that faithful shade, a shaper's song is stopped short- a dying breath a singing shore.
Then the only movement and the last remains of grace:
Pollen falling off the simple hinge joint leg upon the final breath of a dragonfly.
A cardinal, lost but headstrong in mid flight cries for our concrete rapture, wade...
in the water, wade. Let the flood swell, thank the storm for her tears.
The faithful say its beautiful, its god's will
but the fool knows what the prophets have seen, no salvation's impending.
The faithful say its beautiful, its god's will let the flood swell and the bodies that break we'll just float down the river. Stay tame, soft river, while we weigh our faith, stay sweet, run softly, sweet river, the fool who wades in doubt will float like concrete.
Come and fill your lungs. Come and fill your lungs.
There's so much hope buried underneath tragedy, its the same shade as concrete.
The faithful say its beautiful, its god's will, let the flood swell
on the loudspeaker sermons and a parish descending.
There's so much hope buried underneath tragedy, its the same shade as concrete.
Let the flood swell.
Радуйся, радуйся благородным рождением, родился принц.
Вот что рождение насилия, зверей из клыка и перьев кричит о нашем бетонном восторге,
И если мы просим отложить нам самый вдохновленный шторм.
Принцесса, разрушенная ее принцем, видит; Рождение секса и расстояния, два хрупких трупа были они, его глаза были первыми, кто отклонился ... каждое дерево быстро держалось на земле на небе.
Бетон заменяет каждую ветвь и веточку, когда они были потерпели неудачу после рождения амбиций. Небеса наполнили наше позолоченное сосуд слезами яда, прежде чем мы выпьем, я предлагаю тост, последнюю молитву.
Вот для наблюдателей в лесу, вот к последним дням, нам самая вдохновленная песня.
Шейпер, останови музыку.
Остановите строки арфы, чьи аккорды путают наши истории с текстурами.
С унылым припевом гимнала, чей хор является убеждением голодающего, бескресного, искушаемого праздником доказательства того, что этот состав работы стоит.
Неясно, как недоношенные, рваные, преждевременно разорванные из матки пианино.
Когда мы наполняем наши драгоценные легкие бетоном, этот верный оттенок, песня шейпера останавливается коротким- умирающее дыхание- пение берег.
Тогда единственное движение и последние остатки благодати:
Пыльца падает с простой шарнирной ноги на последнем дыхании стрекозы.
Кардинал, потерянный, но упрямый в середине полета кричит для нашего бетонного восхищения, Уэйд ...
В воде, Уэйд. Пусть наводнение набухает, слава шторм за ее слезы.
Верные говорят, что его прекрасная, его Божья воля
Но дурак знает, что видели пророки, никакого спасения не наступает.
Верные говорят, что это прекрасное, его Бога вольнает наводнения, и тела, которые сломаются, мы просто плывут вниз по реке. Оставайся ручной, мягкой рекой, пока мы взвешиваем нашу веру, оставаемся сладким, бегаем тихо, сладкая река, дурак, который сомневается, будет плавать как бетон.
Приходите и заполните легкие. Приходите и заполните легкие.
Под трагедией так много надежды, похороненных, это тот же оттенок, что и бетон.
Верующие говорят, что его прекрасная, его Божья воля, пусть наводнение набухает
на проповедях громкоговорителей и приходе спускаются.
Под трагедией так много надежды, похороненных, это тот же оттенок, что и бетон.
Пусть наводнение набухает.
Вот что рождение насилия, зверей из клыка и перьев кричит о нашем бетонном восторге,
И если мы просим отложить нам самый вдохновленный шторм.
Принцесса, разрушенная ее принцем, видит; Рождение секса и расстояния, два хрупких трупа были они, его глаза были первыми, кто отклонился ... каждое дерево быстро держалось на земле на небе.
Бетон заменяет каждую ветвь и веточку, когда они были потерпели неудачу после рождения амбиций. Небеса наполнили наше позолоченное сосуд слезами яда, прежде чем мы выпьем, я предлагаю тост, последнюю молитву.
Вот для наблюдателей в лесу, вот к последним дням, нам самая вдохновленная песня.
Шейпер, останови музыку.
Остановите строки арфы, чьи аккорды путают наши истории с текстурами.
С унылым припевом гимнала, чей хор является убеждением голодающего, бескресного, искушаемого праздником доказательства того, что этот состав работы стоит.
Неясно, как недоношенные, рваные, преждевременно разорванные из матки пианино.
Когда мы наполняем наши драгоценные легкие бетоном, этот верный оттенок, песня шейпера останавливается коротким- умирающее дыхание- пение берег.
Тогда единственное движение и последние остатки благодати:
Пыльца падает с простой шарнирной ноги на последнем дыхании стрекозы.
Кардинал, потерянный, но упрямый в середине полета кричит для нашего бетонного восхищения, Уэйд ...
В воде, Уэйд. Пусть наводнение набухает, слава шторм за ее слезы.
Верные говорят, что его прекрасная, его Божья воля
Но дурак знает, что видели пророки, никакого спасения не наступает.
Верные говорят, что это прекрасное, его Бога вольнает наводнения, и тела, которые сломаются, мы просто плывут вниз по реке. Оставайся ручной, мягкой рекой, пока мы взвешиваем нашу веру, оставаемся сладким, бегаем тихо, сладкая река, дурак, который сомневается, будет плавать как бетон.
Приходите и заполните легкие. Приходите и заполните легкие.
Под трагедией так много надежды, похороненных, это тот же оттенок, что и бетон.
Верующие говорят, что его прекрасная, его Божья воля, пусть наводнение набухает
на проповедях громкоговорителей и приходе спускаются.
Под трагедией так много надежды, похороненных, это тот же оттенок, что и бетон.
Пусть наводнение набухает.
Другие песни исполнителя: