FACILIS DESCENSUS AVERNI - 5 Вторая Ночь
текст песни
20
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
FACILIS DESCENSUS AVERNI - 5 Вторая Ночь - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
После сей ночи, придя на ночлег,
Долго философ не мог заснуть.
Но болью усталость сдавила глаза,
И до обеда он спал без суют.
Проснувшись про ночь, он думал что сон,
Что жуткая ночь была та не явь.
И выпив горилки для крепости сил,
Страшился без хмеля прийти он в себя.
А спрашивал кто о событиях в церкви,
Хома не решался ответить, боясь:
“Да были всякие чудеса”-
Лишь он отвечал, держа трубку в зубах.
И после обеда всё часом за час
Философ мрачней и мрачней становился.
Не игры дворовых, не люди села
Его не меняли, он не веселился.
И страх загорался в нём вместе с тьмой,
По небу сгущалась, что распростираясь.
“А ну, пора нам, вставай-ка бурсак! –
Казак ему крикнул седой,- Собирайся!”
Опять привели его в церковь сию,
Опять за ним хлопнули, заперши дверь,
Опять он один, опять давит грудь,
Знакомые образа, рамы и гроб.
“Что ж, мне теперь не в диковинку диво.
Оно с первого, потом же не так,
Не страшно уже, сначала немного,
Конечно сначала без страха никак”.
Спеша на крылос, он ступая и подле
Себя он ниц круг начал черкать,
Заклятия шёпотом произнёс тут же,
И не отрывая глаз начал читать.
Но около часу прошло, как устал он.
Подумав: “Нюхну-ка я табака”.
И прежде, как он поднёс его к носу,
На гроб его робко катились глаза.
“О нет…! о да…!”,- о труп перед ним.
На самой черте уже он стоял
И вперил мёртвые на Хому
Позеленевшие глаза…
Бурсак содрогнулся от холода в жилах
И потупив очи, дрожа, стал читать
Всё громче и громче заклятья, молитвы,
Опять зубов ведьмы удары слыша.
Ещё покосился слегка и увидел,
Что труп его ловит, но нет же не там.
Руками махает и точно не видит,
Где ж он стоит, слепая дрянь!
И с ведьминых уст тот час покатились
Глухие ворчанья, тляные слова.
Смолы будто всхлипы клокот кипящей.
И праведник понял: “Заклятия, да?!”
И ветер поднялся по церкви от слов,
И шумы послышались, будто бы крыл
Летящих снаружи и множество бьющих
В железные рамы и церкви окон.
Несметная сила громила, ломилась,
Царапали когти, свища диким визгом.
Двери шатались, и сердце билось,
Заклятия лились, ревели молитвы.
Философ от боли зажмурил глаза.
И всё вдруг секундой вмиг осенилось.
Вдали засвистал крик петуха.
Жизнь возвращалась с лучами воскресшего солнца!!!…
Долго философ не мог заснуть.
Но болью усталость сдавила глаза,
И до обеда он спал без суют.
Проснувшись про ночь, он думал что сон,
Что жуткая ночь была та не явь.
И выпив горилки для крепости сил,
Страшился без хмеля прийти он в себя.
А спрашивал кто о событиях в церкви,
Хома не решался ответить, боясь:
“Да были всякие чудеса”-
Лишь он отвечал, держа трубку в зубах.
И после обеда всё часом за час
Философ мрачней и мрачней становился.
Не игры дворовых, не люди села
Его не меняли, он не веселился.
И страх загорался в нём вместе с тьмой,
По небу сгущалась, что распростираясь.
“А ну, пора нам, вставай-ка бурсак! –
Казак ему крикнул седой,- Собирайся!”
Опять привели его в церковь сию,
Опять за ним хлопнули, заперши дверь,
Опять он один, опять давит грудь,
Знакомые образа, рамы и гроб.
“Что ж, мне теперь не в диковинку диво.
Оно с первого, потом же не так,
Не страшно уже, сначала немного,
Конечно сначала без страха никак”.
Спеша на крылос, он ступая и подле
Себя он ниц круг начал черкать,
Заклятия шёпотом произнёс тут же,
И не отрывая глаз начал читать.
Но около часу прошло, как устал он.
Подумав: “Нюхну-ка я табака”.
И прежде, как он поднёс его к носу,
На гроб его робко катились глаза.
“О нет…! о да…!”,- о труп перед ним.
На самой черте уже он стоял
И вперил мёртвые на Хому
Позеленевшие глаза…
Бурсак содрогнулся от холода в жилах
И потупив очи, дрожа, стал читать
Всё громче и громче заклятья, молитвы,
Опять зубов ведьмы удары слыша.
Ещё покосился слегка и увидел,
Что труп его ловит, но нет же не там.
Руками махает и точно не видит,
Где ж он стоит, слепая дрянь!
И с ведьминых уст тот час покатились
Глухие ворчанья, тляные слова.
Смолы будто всхлипы клокот кипящей.
И праведник понял: “Заклятия, да?!”
И ветер поднялся по церкви от слов,
И шумы послышались, будто бы крыл
Летящих снаружи и множество бьющих
В железные рамы и церкви окон.
Несметная сила громила, ломилась,
Царапали когти, свища диким визгом.
Двери шатались, и сердце билось,
Заклятия лились, ревели молитвы.
Философ от боли зажмурил глаза.
И всё вдруг секундой вмиг осенилось.
Вдали засвистал крик петуха.
Жизнь возвращалась с лучами воскресшего солнца!!!…
After that night, having come for the night,
For a long time the philosopher could not fall asleep.
But fatigue squeezed her eyes,
And before lunch, he slept without sticking.
Waking up about the night, he thought that a dream
That the terrible night was not that.
And drinking the mountains for the strength of the forces,
He was afraid without hops to come to his senses.
And he asked who about the events in the church,
Homa did not dare to answer, afraid:
“Yes there were all sorts of miracles”-
Only he answered, holding the phone in his teeth.
And after lunch, all for an hour in an hour
The philosopher became darker and darker.
Not the games of the yard, not people sat down
He was not changed, he did not have fun.
And fear lit up in it with darkness,
In the sky, she thickened that she was stifling.
“Well, it's time for us, get up to Bursak! -
Cossack shouted to him gray-haired,- Get ready! "
Again brought him to church,
Again, they slammed after him, lock the door,
Again he is alone, he presses his chest again,
Familiar images, frames and coffin.
“Well, I am now not a curiosity of a marvel.
It is from the first, then not so
Not scary already, first a little,
Of course, at first without fear. ”
Rushing to the wing, he stepping and next
He began to scoop himself a circle,
The spell with a whisper said right there
And without tearing his eyes, he began to read.
But about an hour passed as he was tired.
Thinking: “I am smoother.”
And before he brought him to his nose,
His eyes rolled timidly on his coffin.
"Oh no…! Oh yes ...! ”- O's corpse in front of him.
At the very line he was already standing
And rushed to the dead on the clamp
Grinded eyes ...
Bursak shuddered from the cold in veins
And pulling his eyes, trembling, began to read
Through and louder spells, prayers,
Again the witch's teeth, hearing blows.
I also squinted slightly and saw
That the corpse catches it, but not there.
He waves his hands and certainly does not see
Where is he standing, blind rubbish!
And from the witch's lips that hour rolled
Deaf grumbling, widespread words.
Smolly sobs of bugs boiling.
And the righteous realized: “Spell, yes?!”
And the wind climbed the church from words,
And the noises were heard, as if wing
Flying outside and many shocking
In iron frames and churches of windows.
Increased power smashed, burst,
The claws were scratched, the fistula of a wild squeal.
The doors staggering, and the heart was beating
The spells poured, prayers roared.
The philosopher closed his eyes in pain.
And suddenly all a second dawned on a second.
In the distance, the scream of the rooster whistled.
Life was returning with the rays of the risen sun !!! ...
For a long time the philosopher could not fall asleep.
But fatigue squeezed her eyes,
And before lunch, he slept without sticking.
Waking up about the night, he thought that a dream
That the terrible night was not that.
And drinking the mountains for the strength of the forces,
He was afraid without hops to come to his senses.
And he asked who about the events in the church,
Homa did not dare to answer, afraid:
“Yes there were all sorts of miracles”-
Only he answered, holding the phone in his teeth.
And after lunch, all for an hour in an hour
The philosopher became darker and darker.
Not the games of the yard, not people sat down
He was not changed, he did not have fun.
And fear lit up in it with darkness,
In the sky, she thickened that she was stifling.
“Well, it's time for us, get up to Bursak! -
Cossack shouted to him gray-haired,- Get ready! "
Again brought him to church,
Again, they slammed after him, lock the door,
Again he is alone, he presses his chest again,
Familiar images, frames and coffin.
“Well, I am now not a curiosity of a marvel.
It is from the first, then not so
Not scary already, first a little,
Of course, at first without fear. ”
Rushing to the wing, he stepping and next
He began to scoop himself a circle,
The spell with a whisper said right there
And without tearing his eyes, he began to read.
But about an hour passed as he was tired.
Thinking: “I am smoother.”
And before he brought him to his nose,
His eyes rolled timidly on his coffin.
"Oh no…! Oh yes ...! ”- O's corpse in front of him.
At the very line he was already standing
And rushed to the dead on the clamp
Grinded eyes ...
Bursak shuddered from the cold in veins
And pulling his eyes, trembling, began to read
Through and louder spells, prayers,
Again the witch's teeth, hearing blows.
I also squinted slightly and saw
That the corpse catches it, but not there.
He waves his hands and certainly does not see
Where is he standing, blind rubbish!
And from the witch's lips that hour rolled
Deaf grumbling, widespread words.
Smolly sobs of bugs boiling.
And the righteous realized: “Spell, yes?!”
And the wind climbed the church from words,
And the noises were heard, as if wing
Flying outside and many shocking
In iron frames and churches of windows.
Increased power smashed, burst,
The claws were scratched, the fistula of a wild squeal.
The doors staggering, and the heart was beating
The spells poured, prayers roared.
The philosopher closed his eyes in pain.
And suddenly all a second dawned on a second.
In the distance, the scream of the rooster whistled.
Life was returning with the rays of the risen sun !!! ...
Другие песни исполнителя: