Михаил Щербаков - 14. После детства
текст песни
35
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Михаил Щербаков - 14. После детства - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Почти не помню себя, но помню,
как виноград покорялся полдню,
как обмирали кроны, томился пруд.
И как напрыгался я в то лето,
пытаясь жердью, добытой где-то,
с верхушки снять особенно крупный фрукт.
Как высоко надо мной и жердью
шаталось то, что считалось твердью,
и, расшатавшись, било в колокола...
А под пятой, то есть очень близко,
земля, имевшая форму диска,
напротив, очень ровно себя вела.
В пробелах память, но сквозь пробелы
нет-нет и выглянут, еле целы,
невесть откуда стрелы в чехле и лук,
медвежий клык (сувенир с Камчатки),
состав какой-то взрывной взрывчатки,
футбол зачем-то на стройплощадке вдруг...
Клубилась пыль, рикошетил гравий,
бил по мячу расторопный крайний,
и те на этих сыпались, как в дыму...
В итоге тех побеждали эти,
чему и радовались как дети,
как будто было радоваться чему.
В провалах память, но и в провалах
я различаю мазут на шпалах,
одноколейный пригородный разъезд,
рябину слева меж ив тщедушных,
ложбину справа - и нас, идущих
вдоль полотна, враскачку, на норд-норд-вест.
Легки подошвы. Среда нейтральна.
С произношением всё нормально.
За внешний вид - хоть завтра же к орденам.
В карманах ветер, в очах отвага.
Нас очень много, и вся ватага,
не торопясь, идёт по своим делам.
К чему я это? К дождю, конечно.
К похолоданью, не ясно нешто?
К часам, в которых чижик своё пропел.
К очередям в октябре на почте -
а там и к заморозкам на почве,
а там и к снегу, белому, как пробел...
О, завитки на обоях синих!
Пустая трата каникул зимних.
Тринадцать лет, испарина, ларингит.
Пора, когда не маяк, не возглас,
а лишь один переходный возраст
тебе и чёрный цербер, и верный гид.
В ту пору часто, закрыв учебник,
я от амбиций моих ущербных
провозглашал решённым вопрос любой.
И заключал, что двойного смысла
иметь не могут слова и числа,
и пребывал отчаянно горд собой.
Но проходила неделя, две ли,
слова смещались куда хотели,
как А и Б, сидевшие на трубе.
И числа вновь обретали сложность.
И сознавал я свою ничтожность,
и изнывал от ненависти к себе...
С собою мне и теперь не слаще,
но не о нынешней мгле и чаще
веду я речи, не подводя черты.
Мосты потом - вколотить бы сваю.
Кто мы теперь, я примерно знаю.
Мне вот о чём скажи, собеседник, ты.
Скажи, разумник, поняв дельфинов,
освоив эпос угрюмых финнов,
передовых наслушавшись далай-лам, -
кто были те, что по шпалам липким
до сей поры эшелоном гибким
не торопясь идут по своим делам?
2000
как виноград покорялся полдню,
как обмирали кроны, томился пруд.
И как напрыгался я в то лето,
пытаясь жердью, добытой где-то,
с верхушки снять особенно крупный фрукт.
Как высоко надо мной и жердью
шаталось то, что считалось твердью,
и, расшатавшись, било в колокола...
А под пятой, то есть очень близко,
земля, имевшая форму диска,
напротив, очень ровно себя вела.
В пробелах память, но сквозь пробелы
нет-нет и выглянут, еле целы,
невесть откуда стрелы в чехле и лук,
медвежий клык (сувенир с Камчатки),
состав какой-то взрывной взрывчатки,
футбол зачем-то на стройплощадке вдруг...
Клубилась пыль, рикошетил гравий,
бил по мячу расторопный крайний,
и те на этих сыпались, как в дыму...
В итоге тех побеждали эти,
чему и радовались как дети,
как будто было радоваться чему.
В провалах память, но и в провалах
я различаю мазут на шпалах,
одноколейный пригородный разъезд,
рябину слева меж ив тщедушных,
ложбину справа - и нас, идущих
вдоль полотна, враскачку, на норд-норд-вест.
Легки подошвы. Среда нейтральна.
С произношением всё нормально.
За внешний вид - хоть завтра же к орденам.
В карманах ветер, в очах отвага.
Нас очень много, и вся ватага,
не торопясь, идёт по своим делам.
К чему я это? К дождю, конечно.
К похолоданью, не ясно нешто?
К часам, в которых чижик своё пропел.
К очередям в октябре на почте -
а там и к заморозкам на почве,
а там и к снегу, белому, как пробел...
О, завитки на обоях синих!
Пустая трата каникул зимних.
Тринадцать лет, испарина, ларингит.
Пора, когда не маяк, не возглас,
а лишь один переходный возраст
тебе и чёрный цербер, и верный гид.
В ту пору часто, закрыв учебник,
я от амбиций моих ущербных
провозглашал решённым вопрос любой.
И заключал, что двойного смысла
иметь не могут слова и числа,
и пребывал отчаянно горд собой.
Но проходила неделя, две ли,
слова смещались куда хотели,
как А и Б, сидевшие на трубе.
И числа вновь обретали сложность.
И сознавал я свою ничтожность,
и изнывал от ненависти к себе...
С собою мне и теперь не слаще,
но не о нынешней мгле и чаще
веду я речи, не подводя черты.
Мосты потом - вколотить бы сваю.
Кто мы теперь, я примерно знаю.
Мне вот о чём скажи, собеседник, ты.
Скажи, разумник, поняв дельфинов,
освоив эпос угрюмых финнов,
передовых наслушавшись далай-лам, -
кто были те, что по шпалам липким
до сей поры эшелоном гибким
не торопясь идут по своим делам?
2000
I hardly remember myself, but I remember
how the grapes were submitted to half a day,
As the crowns dyed, the pond languished.
And how I jumped that summer
Trying a pole somewhere,
Remove a particularly large fruit from the top.
How high above me and a pole
what was considered a fence was staggering,
And, having shook, beat in the bells ...
And under the fifth, that is, very close,
The land that has the shape of a disk,
On the contrary, she behaved very evenly.
There are memory in spaces, but through the gaps
no, no and look out, barely intact
come from where the arrows in the case and onion,
Bear fang (souvenir from Kamchatka),
the composition of some explosive explosives,
For some reason, football on the construction site suddenly ...
Dust swirled, ricocheted gravel,
I beat the bulk of the ball on the ball,
And they fell on these, as in smoke ...
As a result, those won these,
What rejoiced like children
As if it was rejoicing.
In the failures, memory, but also in failures
I distinguish the fuel oil on the sleepers
one -collateral suburban trip,
mountain ash on the left between and the puny,
Lozhbin on the right - and us who are going
Along the canvas, reasoning, on Nord-Nord-west.
Light soles. The environment is neutral.
Everything is fine with pronunciation.
For the appearance - at least tomorrow to the orders.
In the pockets of the wind, in the eyes of courage.
There are a lot of us, and all the vataga,
Without rushing, he goes about his business.
Why am I? To the rain, of course.
To the cold, is it not clear?
By the clock in which Chizhik sang his.
To the queues in October in the post office -
And there and to frosts on the basis,
And there and to the snow, white, like a gap ...
Oh, curls on the wallpaper of blue!
A waste of winter holidays.
Thirteen years old, perspiration, laryngitis.
It's time when not a lighthouse, not an exclamation,
but only one transitional age
You have a black Cerberus and a faithful guide.
At that time, often closing the textbook,
I am from my ambitions flawed
Any question proclaimed resolved the question.
And concluded that double meaning
Words and numbers cannot have
And he was desperately proud of himself.
But a week passed, is there two
Words shifted where they wanted
Like A and B, sitting on the pipe.
And the numbers again gained complexity.
And I realized my insignificance,
And he was exhausted from his hatred ...
I am not sweeter to me and now,
but not about the current darkness and more often
I am talking about without letting down the features.
Then the bridges - I would drive it.
Who we are now, I know about.
I’m talking about this, interlocutor, you.
Tell me, a reasonable, understanding the dolphins,
Having mastered the epic of gloomy Finns,
The advanced people heard the Dalai -Lama, -
who were those that are sticky for the sleepers
Until now, a flexible echelon
Without rushing, do they go about their business?
2000
how the grapes were submitted to half a day,
As the crowns dyed, the pond languished.
And how I jumped that summer
Trying a pole somewhere,
Remove a particularly large fruit from the top.
How high above me and a pole
what was considered a fence was staggering,
And, having shook, beat in the bells ...
And under the fifth, that is, very close,
The land that has the shape of a disk,
On the contrary, she behaved very evenly.
There are memory in spaces, but through the gaps
no, no and look out, barely intact
come from where the arrows in the case and onion,
Bear fang (souvenir from Kamchatka),
the composition of some explosive explosives,
For some reason, football on the construction site suddenly ...
Dust swirled, ricocheted gravel,
I beat the bulk of the ball on the ball,
And they fell on these, as in smoke ...
As a result, those won these,
What rejoiced like children
As if it was rejoicing.
In the failures, memory, but also in failures
I distinguish the fuel oil on the sleepers
one -collateral suburban trip,
mountain ash on the left between and the puny,
Lozhbin on the right - and us who are going
Along the canvas, reasoning, on Nord-Nord-west.
Light soles. The environment is neutral.
Everything is fine with pronunciation.
For the appearance - at least tomorrow to the orders.
In the pockets of the wind, in the eyes of courage.
There are a lot of us, and all the vataga,
Without rushing, he goes about his business.
Why am I? To the rain, of course.
To the cold, is it not clear?
By the clock in which Chizhik sang his.
To the queues in October in the post office -
And there and to frosts on the basis,
And there and to the snow, white, like a gap ...
Oh, curls on the wallpaper of blue!
A waste of winter holidays.
Thirteen years old, perspiration, laryngitis.
It's time when not a lighthouse, not an exclamation,
but only one transitional age
You have a black Cerberus and a faithful guide.
At that time, often closing the textbook,
I am from my ambitions flawed
Any question proclaimed resolved the question.
And concluded that double meaning
Words and numbers cannot have
And he was desperately proud of himself.
But a week passed, is there two
Words shifted where they wanted
Like A and B, sitting on the pipe.
And the numbers again gained complexity.
And I realized my insignificance,
And he was exhausted from his hatred ...
I am not sweeter to me and now,
but not about the current darkness and more often
I am talking about without letting down the features.
Then the bridges - I would drive it.
Who we are now, I know about.
I’m talking about this, interlocutor, you.
Tell me, a reasonable, understanding the dolphins,
Having mastered the epic of gloomy Finns,
The advanced people heard the Dalai -Lama, -
who were those that are sticky for the sleepers
Until now, a flexible echelon
Without rushing, do they go about their business?
2000
Другие песни исполнителя: