Edgar Allan Poe - The Raven
текст песни
48
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Edgar Allan Poe - The Raven - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
The Raven
Once upon a midnight dreary, while I pondered, weak and weary,
Over many a quaint and curious volume of forgotten lore,
While I nodded, nearly napping, suddenly there came a tapping,
As of some one gently rapping, rapping at my chamber door.
"'Tis some visitor," I muttered, "tapping at my chamber door-
Only this, and nothing more."
Ah, distinctly I remember it was in the bleak December,
And each separate dying ember wrought its ghost upon the floor.
Eagerly I wished the morrow;- vainly I had sought to borrow
From my books surcease of sorrow- sorrow for the lost Lenore-
For the rare and radiant maiden whom the angels name Lenore-
Nameless here for evermore.
And the silken sad uncertain rustling of each purple curtain
Thrilled me- filled me with fantastic terrors never felt before;
So that now, to still the beating of my heart, I stood repeating,
"'Tis some visitor entreating entrance at my chamber door-
Some late visitor entreating entrance at my chamber door;-
This it is, and nothing more."
Presently my soul grew stronger; hesitating then no longer,
"Sir," said I, "or Madam, truly your forgiveness I implore;
But the fact is I was napping, and so gently you came rapping,
And so faintly you came tapping, tapping at my chamber door,
That I scarce was sure I heard you"- here I opened wide the door;-
Darkness there, and nothing more.
Deep into that darkness peering, long I stood there wondering,
fearing,
Doubting, dreaming dreams no mortals ever dared to dream before;
But the silence was unbroken, and the stillness gave no token,
And the only word there spoken was the whispered word, "Lenore!"
This I whispered, and an echo murmured back the word, "Lenore!"-
Merely this, and nothing more.
Back into the chamber turning, all my soul within me burning,
Soon again I heard a tapping somewhat louder than before.
"Surely," said I, "surely that is something at my window lattice:
Let me see, then, what thereat is, and this mystery explore-
Let my heart be still a moment and this mystery explore;-
'Tis the wind and nothing more."
Open here I flung the shutter, when, with many a flirt and
flutter,
In there stepped a stately raven of the saintly days of yore;
Not the least obeisance made he; not a minute stopped or stayed he;
But, with mien of lord or lady, perched above my chamber door-
Perched upon a bust of Pallas just above my chamber door-
Perched, and sat, and nothing more.
Then this ebony bird beguiling my sad fancy into smiling,
By the grave and stern decorum of the countenance it wore.
"Though thy crest be shorn and shaven, thou," I said, "art sure no
craven,
Ghastly grim and ancient raven wandering from the Nightly shore-
Tell me what thy lordly name is on the Night's Plutonian shore!"
Quoth the Raven, "Nevermore."
Much I marvelled this ungainly fowl to hear discourse so plainly,
Though its answer little meaning- little relevancy bore;
For we cannot help agreeing that no living human being
Ever yet was blest with seeing bird above his chamber door-
Bird or beast upon the sculptured bust above his chamber door,
With such name as "Nevermore."
But the raven, sitting lonely on the placid bust, spoke only
That one word, as if his soul in that one word he did outpour.
Nothing further then he uttered- not a feather then he fluttered-
Till I scarcely more than muttered, "other friends have flown
before-
On the morrow he will leave me, as my hopes have flown before."
Then the bird said, "Nevermore."
Startled at the stillness broken by reply so aptly spoken,
"Doubtless," said I, "what it utters is its only stock and store,
Caught from some unhappy master whom unmerciful Disaster
Followed fast and followed faster till his so
Once upon a midnight dreary, while I pondered, weak and weary,
Over many a quaint and curious volume of forgotten lore,
While I nodded, nearly napping, suddenly there came a tapping,
As of some one gently rapping, rapping at my chamber door.
"'Tis some visitor," I muttered, "tapping at my chamber door-
Only this, and nothing more."
Ah, distinctly I remember it was in the bleak December,
And each separate dying ember wrought its ghost upon the floor.
Eagerly I wished the morrow;- vainly I had sought to borrow
From my books surcease of sorrow- sorrow for the lost Lenore-
For the rare and radiant maiden whom the angels name Lenore-
Nameless here for evermore.
And the silken sad uncertain rustling of each purple curtain
Thrilled me- filled me with fantastic terrors never felt before;
So that now, to still the beating of my heart, I stood repeating,
"'Tis some visitor entreating entrance at my chamber door-
Some late visitor entreating entrance at my chamber door;-
This it is, and nothing more."
Presently my soul grew stronger; hesitating then no longer,
"Sir," said I, "or Madam, truly your forgiveness I implore;
But the fact is I was napping, and so gently you came rapping,
And so faintly you came tapping, tapping at my chamber door,
That I scarce was sure I heard you"- here I opened wide the door;-
Darkness there, and nothing more.
Deep into that darkness peering, long I stood there wondering,
fearing,
Doubting, dreaming dreams no mortals ever dared to dream before;
But the silence was unbroken, and the stillness gave no token,
And the only word there spoken was the whispered word, "Lenore!"
This I whispered, and an echo murmured back the word, "Lenore!"-
Merely this, and nothing more.
Back into the chamber turning, all my soul within me burning,
Soon again I heard a tapping somewhat louder than before.
"Surely," said I, "surely that is something at my window lattice:
Let me see, then, what thereat is, and this mystery explore-
Let my heart be still a moment and this mystery explore;-
'Tis the wind and nothing more."
Open here I flung the shutter, when, with many a flirt and
flutter,
In there stepped a stately raven of the saintly days of yore;
Not the least obeisance made he; not a minute stopped or stayed he;
But, with mien of lord or lady, perched above my chamber door-
Perched upon a bust of Pallas just above my chamber door-
Perched, and sat, and nothing more.
Then this ebony bird beguiling my sad fancy into smiling,
By the grave and stern decorum of the countenance it wore.
"Though thy crest be shorn and shaven, thou," I said, "art sure no
craven,
Ghastly grim and ancient raven wandering from the Nightly shore-
Tell me what thy lordly name is on the Night's Plutonian shore!"
Quoth the Raven, "Nevermore."
Much I marvelled this ungainly fowl to hear discourse so plainly,
Though its answer little meaning- little relevancy bore;
For we cannot help agreeing that no living human being
Ever yet was blest with seeing bird above his chamber door-
Bird or beast upon the sculptured bust above his chamber door,
With such name as "Nevermore."
But the raven, sitting lonely on the placid bust, spoke only
That one word, as if his soul in that one word he did outpour.
Nothing further then he uttered- not a feather then he fluttered-
Till I scarcely more than muttered, "other friends have flown
before-
On the morrow he will leave me, as my hopes have flown before."
Then the bird said, "Nevermore."
Startled at the stillness broken by reply so aptly spoken,
"Doubtless," said I, "what it utters is its only stock and store,
Caught from some unhappy master whom unmerciful Disaster
Followed fast and followed faster till his so
Ворон
Один раз в полночь тоскливого, пока я размышлял, слабый и утомленный,
Во многих странном и любопытном объеме забытого знания,
Пока я кивнул, почти проклятый, внезапно появился постукивание,
Насколько какой-то аккуратно разбивается, разразится в мою дверь камер.
«TIS-Visitor, - пробормотал я, - постукивая в мою дверь камер
Только это, и больше ничего. "
Ах, отчетливо я помню, что это было в мрачном декабре,
И каждый отдельный умирающий Эмбер выпустил своего призрак на полу.
С нетерпением я пожелал завтрашку; - VIINLY я стремился брать
Из моих книг Wequred of Porry-Crome для потерянного Леноре-
Для редкой и сияющей девы, которого angels название Леноре-
Безымянный здесь для веских.
И шелковое грустное неопределенное шелесть каждого фиолетового занавеса
Врезал меня - наполнил меня фантастическими ужасами, никогда не чувствовался раньше;
Так что теперь, чтобы все еще избиение моего сердца я стоял повторяясь,
«TIS Некоторые умоляющие посетитель вход в мою дверь камер
Некоторые поздний посетитель умоляют вход в мою дверь камер; -
Это так, и больше ничего. "
В настоящее время моя душа становилась сильнее; колебаться, то больше не
«Сэр», сказал я, "или мадам, по-настоящему ваше прощение, которое я умоляю;
Но тот факт, что я был обрезан, и поэтому нежно вы пришли,
И так слегка ты пришел постукивать, постукивая в мою дверь камер,
Что я скудрю, был уверен, что услышал тебя »- вот я открыл широкую дверь; -
Тьма там, и ничего больше.
Глубоко в эту темноту, поглядывая, долго я стоял там, удивляясь,
опасаясь,
Сомнешься, мечтает мечты, никакие смертные не осмелились мечтать раньше;
Но тишина была непрерымана, а тишина не дала знаке,
И единственное слово там говорилось, было прошептаренное слово «Ленор!»
Это я прошептал, и эхо пробормотал слово, "Ленор!" -
Просто это, и ничего больше.
Обратно в камеру, поворачиваясь, всю мою душу внутри меня горит,
Скоро снова я услышал нажатие несколько громче, чем раньше.
«Наверняка», сказал я, «Конечно, это что-то в моей оконной решетке:
Позвольте мне увидеть, то какое это есть, и эта тайна исследует-
Пусть мое сердце будет еще моментом, и эта тайна исследует; -
«Ветер и не более».
Открыть здесь, я бросил затвор, когда, со многими флиртом и
трепетать,
В туда вышесказал старого ворона святых дней царапания;
Не наименее поклонение от него; не минута остановилась и не осталась он;
Но, с Mien от Господа или Леди, сидел над моей камерой
Сидел на бюсте палласа чуть выше моей камеры
Сидел и сидел и больше ничего.
Тогда эта черная птица обнаружила мое грустное воображение улыбаться,
У могилы и кормящей декорации лица, которую он носил.
«Хотя твой гребня будь спорыть и побриться, ты», - сказал я, - конечно, нет
Кребен,
Ужасный мрачный и древний ворон блуждающий с ночного берегового
Скажи мне, что имя твоего на плутонском берегу ночью! »
Тью ворон "," не более ".
Много я удивлялся этой неопрятно птицей, чтобы так ясно услышил дискурс,
Хотя его ответ мало значимости - мало актуальности;
Потому что мы не можем помочь договориться о том, что ни один живой человек
Когда-либо еще был блин с видеть птицу над его камерной дверью
Птица или зверь на скульптурном бюсте над его камерной дверью,
С таким названием как «никогда».
Но ворон, сидя одиноко на спокойном бюсте, говорил только
Это одно слово, как будто его душа в этом одно слово он провол.
Ничего дальше, затем он произнес - не перо, затем он трепетал
Пока я едва не более чем пробормотал: «Другие друзья летали
до-
На завтра он оставит меня, так как мои надежды летают раньше. "
Затем птица сказала: «Никогда больше».
Пораженные на тишине, сломанной ответ, так что отвратительно говорят,
«Несомненно,« сказал я », что это произносит свои единственные запасы и хранить,
Поймал от какого-то несчастного учителя, которого беспомощно катастрофа
Последовал быстро и следовал быстрее, пока его так
Один раз в полночь тоскливого, пока я размышлял, слабый и утомленный,
Во многих странном и любопытном объеме забытого знания,
Пока я кивнул, почти проклятый, внезапно появился постукивание,
Насколько какой-то аккуратно разбивается, разразится в мою дверь камер.
«TIS-Visitor, - пробормотал я, - постукивая в мою дверь камер
Только это, и больше ничего. "
Ах, отчетливо я помню, что это было в мрачном декабре,
И каждый отдельный умирающий Эмбер выпустил своего призрак на полу.
С нетерпением я пожелал завтрашку; - VIINLY я стремился брать
Из моих книг Wequred of Porry-Crome для потерянного Леноре-
Для редкой и сияющей девы, которого angels название Леноре-
Безымянный здесь для веских.
И шелковое грустное неопределенное шелесть каждого фиолетового занавеса
Врезал меня - наполнил меня фантастическими ужасами, никогда не чувствовался раньше;
Так что теперь, чтобы все еще избиение моего сердца я стоял повторяясь,
«TIS Некоторые умоляющие посетитель вход в мою дверь камер
Некоторые поздний посетитель умоляют вход в мою дверь камер; -
Это так, и больше ничего. "
В настоящее время моя душа становилась сильнее; колебаться, то больше не
«Сэр», сказал я, "или мадам, по-настоящему ваше прощение, которое я умоляю;
Но тот факт, что я был обрезан, и поэтому нежно вы пришли,
И так слегка ты пришел постукивать, постукивая в мою дверь камер,
Что я скудрю, был уверен, что услышал тебя »- вот я открыл широкую дверь; -
Тьма там, и ничего больше.
Глубоко в эту темноту, поглядывая, долго я стоял там, удивляясь,
опасаясь,
Сомнешься, мечтает мечты, никакие смертные не осмелились мечтать раньше;
Но тишина была непрерымана, а тишина не дала знаке,
И единственное слово там говорилось, было прошептаренное слово «Ленор!»
Это я прошептал, и эхо пробормотал слово, "Ленор!" -
Просто это, и ничего больше.
Обратно в камеру, поворачиваясь, всю мою душу внутри меня горит,
Скоро снова я услышал нажатие несколько громче, чем раньше.
«Наверняка», сказал я, «Конечно, это что-то в моей оконной решетке:
Позвольте мне увидеть, то какое это есть, и эта тайна исследует-
Пусть мое сердце будет еще моментом, и эта тайна исследует; -
«Ветер и не более».
Открыть здесь, я бросил затвор, когда, со многими флиртом и
трепетать,
В туда вышесказал старого ворона святых дней царапания;
Не наименее поклонение от него; не минута остановилась и не осталась он;
Но, с Mien от Господа или Леди, сидел над моей камерой
Сидел на бюсте палласа чуть выше моей камеры
Сидел и сидел и больше ничего.
Тогда эта черная птица обнаружила мое грустное воображение улыбаться,
У могилы и кормящей декорации лица, которую он носил.
«Хотя твой гребня будь спорыть и побриться, ты», - сказал я, - конечно, нет
Кребен,
Ужасный мрачный и древний ворон блуждающий с ночного берегового
Скажи мне, что имя твоего на плутонском берегу ночью! »
Тью ворон "," не более ".
Много я удивлялся этой неопрятно птицей, чтобы так ясно услышил дискурс,
Хотя его ответ мало значимости - мало актуальности;
Потому что мы не можем помочь договориться о том, что ни один живой человек
Когда-либо еще был блин с видеть птицу над его камерной дверью
Птица или зверь на скульптурном бюсте над его камерной дверью,
С таким названием как «никогда».
Но ворон, сидя одиноко на спокойном бюсте, говорил только
Это одно слово, как будто его душа в этом одно слово он провол.
Ничего дальше, затем он произнес - не перо, затем он трепетал
Пока я едва не более чем пробормотал: «Другие друзья летали
до-
На завтра он оставит меня, так как мои надежды летают раньше. "
Затем птица сказала: «Никогда больше».
Пораженные на тишине, сломанной ответ, так что отвратительно говорят,
«Несомненно,« сказал я », что это произносит свои единственные запасы и хранить,
Поймал от какого-то несчастного учителя, которого беспомощно катастрофа
Последовал быстро и следовал быстрее, пока его так
Другие песни исполнителя: