John Gielgud - Shakespeare Sonnets 30-33
текст песни
19
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
John Gielgud - Shakespeare Sonnets 30-33 - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
30
When to the sessions of sweet silent thought,
I summon up remembrance of things past,
I sigh the lack of many a thing I sought,
And with old woes new wail my dear time's waste:
Then can I drown an eye (unused to flow)
For precious friends hid in death's dateless night,
And weep afresh love's long since cancelled woe,
And moan th' expense of many a vanished sight.
Then can I grieve at grievances foregone,
And heavily from woe to woe tell o'er
The sad account of fore-bemoaned moan,
Which I new pay as if not paid before.
But if the while I think on thee (dear friend)
All losses are restored, and sorrows end.
31
Thy bosom is endeared with all hearts,
Which I by lacking have supposed dead,
And there reigns love and all love's loving parts,
And all those friends which I thought buried.
How many a holy and obsequious tear
Hath dear religious love stol'n from mine eye,
As interest of the dead, which now appear,
But things removed that hidden in thee lie.
Thou art the grave where buried love doth live,
Hung with the trophies of my lovers gone,
Who all their parts of me to thee did give,
That due of many, now is thine alone.
Their images I loved, I view in thee,
And thou (all they) hast all the all of me.
32
If thou survive my well-contented day,
When that churl death my bones with dust shall cover
And shalt by fortune once more re-survey
These poor rude lines of thy deceased lover:
Compare them with the bett'ring of the time,
And though they be outstripped by every pen,
Reserve them for my love, not for their rhyme,
Exceeded by the height of happier men.
O then vouchsafe me but this loving thought,
'Had my friend's Muse grown with this growing age,
A dearer birth than this his love had brought
To march in ranks of better equipage:
But since he died and poets better prove,
Theirs for their style I'll read, his for his love'.
33
Full many a glorious morning have I seen,
Flatter the mountain tops with sovereign eye,
Kissing with golden face the meadows green;
Gilding pale streams with heavenly alchemy:
Anon permit the basest clouds to ride,
With ugly rack on his celestial face,
And from the forlorn world his visage hide
Stealing unseen to west with this disgrace:
Even so my sun one early morn did shine,
With all triumphant splendour on my brow,
But out alack, he was but one hour mine,
The region cloud hath masked him from me now.
Yet him for this, my love no whit disdaineth,
Suns of the world may stain, when heaven's sun staineth.
When to the sessions of sweet silent thought,
I summon up remembrance of things past,
I sigh the lack of many a thing I sought,
And with old woes new wail my dear time's waste:
Then can I drown an eye (unused to flow)
For precious friends hid in death's dateless night,
And weep afresh love's long since cancelled woe,
And moan th' expense of many a vanished sight.
Then can I grieve at grievances foregone,
And heavily from woe to woe tell o'er
The sad account of fore-bemoaned moan,
Which I new pay as if not paid before.
But if the while I think on thee (dear friend)
All losses are restored, and sorrows end.
31
Thy bosom is endeared with all hearts,
Which I by lacking have supposed dead,
And there reigns love and all love's loving parts,
And all those friends which I thought buried.
How many a holy and obsequious tear
Hath dear religious love stol'n from mine eye,
As interest of the dead, which now appear,
But things removed that hidden in thee lie.
Thou art the grave where buried love doth live,
Hung with the trophies of my lovers gone,
Who all their parts of me to thee did give,
That due of many, now is thine alone.
Their images I loved, I view in thee,
And thou (all they) hast all the all of me.
32
If thou survive my well-contented day,
When that churl death my bones with dust shall cover
And shalt by fortune once more re-survey
These poor rude lines of thy deceased lover:
Compare them with the bett'ring of the time,
And though they be outstripped by every pen,
Reserve them for my love, not for their rhyme,
Exceeded by the height of happier men.
O then vouchsafe me but this loving thought,
'Had my friend's Muse grown with this growing age,
A dearer birth than this his love had brought
To march in ranks of better equipage:
But since he died and poets better prove,
Theirs for their style I'll read, his for his love'.
33
Full many a glorious morning have I seen,
Flatter the mountain tops with sovereign eye,
Kissing with golden face the meadows green;
Gilding pale streams with heavenly alchemy:
Anon permit the basest clouds to ride,
With ugly rack on his celestial face,
And from the forlorn world his visage hide
Stealing unseen to west with this disgrace:
Even so my sun one early morn did shine,
With all triumphant splendour on my brow,
But out alack, he was but one hour mine,
The region cloud hath masked him from me now.
Yet him for this, my love no whit disdaineth,
Suns of the world may stain, when heaven's sun staineth.
30
Когда на сессии сладкой молчаливой мысли,
Я призываю воспоминания о прошлых вещах,
Я вздыхаю, не хватает многих вещей, которые я искал,
И со старыми проблемами Новый вопль моего дорогого времени отходы:
Тогда я могу утонуть глаза (не используется для течения)
Для драгоценных друзей спрятались в бесконечной ночи смерти,
И плакать заново любви давно отменено горе,
И стон затрат многих исчезнувших зрелищ.
Тогда могу я скорбеть о жалобах, отказанном,
И тяжело от горе до горе, расскажите O'er
Печальный отчет о предсказанном стоне,
Что я новичу, как будто не заплатил ранее.
Но если я думаю о тебе (дорогой друг)
Все потери восстановлены, а печали заканчиваются.
31
Твоя грудь увлечена всеми сердцами,
Чего мне не хватало, предполагали мертвые,
И там царствует любовь и все любящие роли любви,
И все те друзья, которые я думал, похоронен.
Сколько святой и непристойной слезы
Уважаемая религиозная любовь от моего глаза,
Как интерес к мертвым, которые теперь появляются,
Но вещи удалили, что скрыто в тебе ложь.
Ты могила, где похоронила любовь, живет,
Повешился с трофеями моих влюбленных, ушел,
Кто все их части мне дали,
Это из -за многих, теперь только твое.
Их изображения, которые я любил, я смотрю в Тебе,
И ты (все они) все меня.
32
Если ты переживаешь мой хорошо содержащий день,
Когда эта смерть, мои кости с пылью покрывают
И Shalt By Fortune снова повторно
Эти бедные грубые линии твоего умершего любовника:
Сравните их с Bett'ring времени,
И хотя они будут опережают каждую ручку,
Зарезервировать их для моей любви, а не для их рифмы,
Превышается высота счастливых людей.
O Тогда поручите меня, но эта любящая мысль,
«Муз моего друга выросла с этим растущим возрастом,
Более дорогое рождение, чем это принесла его любовь
Идти в ряды лучшего оборудования:
Но так как он умер и поэты лучше доказывают,
Их за их стиль, который я прочитаю, его за любовь ».
33
Полное много славного утра, я видел,
Льстит горные вершины с суверенным глазом,
Поцелуя с золотым лицом зеленого цвета;
Позолочение бледных ручьев с небесной алхимией:
Анон разрешил ездить на базовых облаках,
С уродливой стойкой на его небесном лице,
И из мирового мира его скрывается
Во кражу невидимого на запад этим позором:
Несмотря на то, что мое солнце, одно раннее утро, сиял,
Со всем триумфальным великолепием на моем лбу,
Но Алак, он был всего лишь одним часом,
Облако региона теперь замаскировало его от меня.
Все же он за это, моя любовь, не презирает,
Солнцы мира могут испачкаться, когда не небесное солнце пятна.
Когда на сессии сладкой молчаливой мысли,
Я призываю воспоминания о прошлых вещах,
Я вздыхаю, не хватает многих вещей, которые я искал,
И со старыми проблемами Новый вопль моего дорогого времени отходы:
Тогда я могу утонуть глаза (не используется для течения)
Для драгоценных друзей спрятались в бесконечной ночи смерти,
И плакать заново любви давно отменено горе,
И стон затрат многих исчезнувших зрелищ.
Тогда могу я скорбеть о жалобах, отказанном,
И тяжело от горе до горе, расскажите O'er
Печальный отчет о предсказанном стоне,
Что я новичу, как будто не заплатил ранее.
Но если я думаю о тебе (дорогой друг)
Все потери восстановлены, а печали заканчиваются.
31
Твоя грудь увлечена всеми сердцами,
Чего мне не хватало, предполагали мертвые,
И там царствует любовь и все любящие роли любви,
И все те друзья, которые я думал, похоронен.
Сколько святой и непристойной слезы
Уважаемая религиозная любовь от моего глаза,
Как интерес к мертвым, которые теперь появляются,
Но вещи удалили, что скрыто в тебе ложь.
Ты могила, где похоронила любовь, живет,
Повешился с трофеями моих влюбленных, ушел,
Кто все их части мне дали,
Это из -за многих, теперь только твое.
Их изображения, которые я любил, я смотрю в Тебе,
И ты (все они) все меня.
32
Если ты переживаешь мой хорошо содержащий день,
Когда эта смерть, мои кости с пылью покрывают
И Shalt By Fortune снова повторно
Эти бедные грубые линии твоего умершего любовника:
Сравните их с Bett'ring времени,
И хотя они будут опережают каждую ручку,
Зарезервировать их для моей любви, а не для их рифмы,
Превышается высота счастливых людей.
O Тогда поручите меня, но эта любящая мысль,
«Муз моего друга выросла с этим растущим возрастом,
Более дорогое рождение, чем это принесла его любовь
Идти в ряды лучшего оборудования:
Но так как он умер и поэты лучше доказывают,
Их за их стиль, который я прочитаю, его за любовь ».
33
Полное много славного утра, я видел,
Льстит горные вершины с суверенным глазом,
Поцелуя с золотым лицом зеленого цвета;
Позолочение бледных ручьев с небесной алхимией:
Анон разрешил ездить на базовых облаках,
С уродливой стойкой на его небесном лице,
И из мирового мира его скрывается
Во кражу невидимого на запад этим позором:
Несмотря на то, что мое солнце, одно раннее утро, сиял,
Со всем триумфальным великолепием на моем лбу,
Но Алак, он был всего лишь одним часом,
Облако региона теперь замаскировало его от меня.
Все же он за это, моя любовь, не презирает,
Солнцы мира могут испачкаться, когда не небесное солнце пятна.
Другие песни исполнителя: